Сегодня и вчера, позавчера и послезавтра - Владимир Новодворский

– Конечно-конечно, так бы сразу и сказали. – Хозяин снял цепочку и открыл дверь. – Не знаю уж, чем моя персона заслужила такое внимание и что вы собираетесь искать у рядового служащего, но если я могу чем-то помочь…

«Странно, – подумала Дора, – почему он решил, что мы пришли что-то искать?» Из прихожей перешли в просторную комнату. В центре красовался огромный стол с резными ногами, бронзовая многоярусная люстра над ним играла разноцветными огоньками в гранях хрусталиков. В буфете у стены за толстыми стеклами мерцали хрустальные фужеры на длинных тонких ножках. Особенно величественно выглядел графин с крышкой в виде короны.

– Присаживайтесь, скажите, что вас интересует, и я сам вам все покажу. – Мужчина говорил быстро, но очень вежливо, даже вкрадчиво.

Дора села около стола. Иван осмотрел комнату, перелистал книги в книжном шкафу, двинулся в другую комнату. Дора обратила внимание, что когда Иван удалялся от них, хозяин делался спокойнее. Он надел очки, но скорее, чтобы скрыть глаза, выдававшие его волнение.

Иван взял стоявшую на специальной подставке трость с инкрустацией на ручке и простучал в нескольких местах паркетный пол.

– Может, все-таки объясните, что ищете?

При этом хозяин достал носовой платок и принялся протирать стекла очков. Он явно пытался себя чем-то занять, чтобы отвлечься от происходящего.

Иван взял стул, бесшумно переставил его и уселся за стол напротив подозреваемого. Дора заметила, что тот снова разволновался, и положила ногу на ногу.

– У вас найдется ручка и чистый лист бумаги? – спросил Иван, пристально оглядывая комнату.

– Да, конечно. – Мужчина вышел в соседнюю комнату, повторяя: «Конечно есть, конечно есть…»

Иван потянул жену за плечо, она коснулась губами его уха и тихо доложила:

– Когда ты удаляешься из комнаты, он успокаивается. Особенно взволновался, когда ты сел за стол.

В это время хозяин вернулся, сел, приготовил бумагу и ручку.

– Вы предлагали нам помощь. – Иван говорил спокойно, сосредоточив свое внимание на собеседнике. – Составьте опись ценностей, которые вы храните у себя дома.

– Ценностей? Вы, наверное, шутите. Что вы имеете в виду? Не понимаю. Ну, например, люстра, она мне досталась от родителей, это писать? – Он снова достал носовой платок, вытер лоб, и опять затеребил очки.

– Если это единственная ценность, так и напишите, что других ценных вещей в квартире не имеется.

Пока мужчина выводил букву за буквой, Иван начал постукивать по столу. Чувствовалось, как каждый удар откликается в его пульсе.

– Извините, но ваши постукивания отвлекают меня. Вы же понимаете, ваш визит не самое приятное посещение, поэтому войдите в мое положение, я немного нервничаю. – Он дождался, пока Иван перестал стучать, и продолжил писать.

– Вы считаете, что люстра наиболее ценный предмет в вашей квартире? А почему не считаете нужным отметить обеденный стол явно ручной работы? – В вопросе Ивана чувствовался подвох.

– Здесь, извините, вся мебель хорошего качества. Если вам угодно, можно всю перечислить. – Когда хозяин произносил эти слова, у него начал подергиваться правый глаз.

– Действительно, очень необычный стол. У него на обратной стороне крючки, я коленкой задела. Неужели он раздвигается? – вставила Дора.

Хозяину вопрос явно не понравился, и она почувствовала на себе скользкий холодный взгляд. Кстати вспомнила о лежавшем в сумочке револьвере, но меньше всего мне хотелось применять на практике Ванины уроки по пользованию оружием.

– Давно не раздвигали, механизм сломан. Так и ни к чему, он и без того достаточно большой. Я написал, что вы просили, и если этого достаточно… – Глухо покашливая, он протянул листок Ивану.

– Ничего не хотите добавить? Вы рискуете существенно ухудшить своё положение. – С этими словами Иван начал снова бодро постукивать по столу.

– Я действительно не понимаю, о чем вы говорите. – Мужчина встал и как-то весь вытянулся. – Если хотите, покажу вам каждый закуток квартиры.

– Принесите нож. – Иван продолжал спокойно сидеть, постукивая по столу.

Хозяин принес столовый нож, кажется, даже серебряный.

– Мне нужен обычный кухонный нож.

На лице Ивана не дрогнул ни один мускул, но по легкому движению кожи на виске Дора поняла, что он волнуется.

На столе появился кухонный нож с деревянной ручкой, почти такой же, как у них дома. Иван встал.

– Помогите мне раздвинуть столешницу, – обратился он к хозяину, медленно сдвигая на себя свою половину.

Крышки со скрипом подались.

– Странно. Стол так давно, по вашим словам, не раскрывался, а пыли нет. – Иван говорил, не отрывая глаз от рук мужчины, чьи пальцы вцепились в деревянную панель и стали белыми, как Дорины кухонные полотенца.

Под верхними панелями обнаружились еще две. Иван взялся за них правой рукой, чтобы перевернуть, как это обычно делается, но те не сдвинулись с места.

– Я же вам говорил, механизм сломан, зря стараетесь. – Вместе со словами силы оставили хозяина, он медленно сполз на стул.

Иван провел рукой по краям верхних крышек, а затем по краям сложенных внутри панелей, воткнул кончик ножа в край одной из них и постучал по ручке. Лезвие пошло вниз. Он часто так делал дома, когда ремонтировал обувь, у них это в семье передавалось по наследству – мастера сапожного дела. А брат и вовсе начал шить обувь на заказ, открыл свое ателье.

Пока Иван разбирал стол, мужчина откинулся на спинку и закрыл лицо руками. Он тяжело дышал, но Дора поняла, что беспокоиться не о чем. Тот больше походил на воздушный шарик, после праздников забытый всеми, сдувшийся и валяющийся на полу. Наконец Иван вытащил встроенную полку и водрузил ее на стол. Она была плотно нафарширована драгоценностями. Глаза разбегались, ничего подобного Дора в жизни не видела. Бриллианты искрились так сильно, что и не разобрать, с чем они перемешаны. Иван подошел к телефону и затребовал у кого-то помощи для описи имущества. Скоро приехал незнакомый мужчина в кожаной куртке на меху, в очках и с папиросой в зубах. С ним поднялся и Семен. Иван вывел жену из комнаты – там стало как-то неприятно, словно кто-то умер.

– Поезжай домой, тебя отвезут, я буду поздно.

Больничная койка не самое уютное место, но располагает к размышлениям. Скорость резко падает, давая возможность оглянуться на минувшие события и прикоснуться к обозримому будущему. От необходимости же реагировать на происходящее в текущий момент ты временно избавлен.

Отношения со «стариками», как мне кажется, приобретают положительный вектор развития. Это связано или с последними событиями на футбольном поле, или с необычной историей Коли Пирогова.

Высокий, розовощекий, покладистый, открытый девятнадцатилетний парень впал в глубокую депрессию. Серые тона завладели его внутренним миром. Проявлялось это в виде безразличия, подавленности, какого-то надлома. Он не случайно попал в первый взвод роты почетного караула – недюжинные физические данные, добродушный характер, уравновешенность всегда позволяли ему внешне легко справляться с тяготами службы. Ребята, почуяв неладное, поочередно проявляли участия в виде дружеских шуток. Время шло, а состояние Николая если и менялось, то явно в худшую строну. На одном из перекуров, наткнувшись на его потухший взгляд, я присел рядом и рассказал о собственных переживаниях, вызванных разлукой с любимым человеком. Встречное откровение не заставило себя ждать. Коля показал мне письмо от друга. Несложно догадаться, что речь шла о неверности любимой девушки. Словесной поддержки мне показалось недостаточно, и пришло неожиданное решение.