Я - дань - Дарья Ратникова

Я отвернулась от него и шагнула к дракону, который дремал на солнышке, свернувшись клубочком. И вдруг услышала:

— Постойте, ния — Я обернулась. А беловолосый воин подошёл ко мне. — Давайте присядем.

Я присела рядом с ним на замшелое дерево и вдохнула такой знакомый с детства аромат осени. Я бы даже не смогла сказать, из чего он состоит. Что-то такое неуловимое. Аромат деревьев, скошенной травы, сырой земли. Что-то такое до боли родное и знакомое. Я расслабилась. Словно пружина, долгое время сжатая, вдруг разжалась. Мне было хорошо. Я уже ничего не ждала от синтара. Просто сидела рядом и украдкой рассматривала его.

А он вдруг повернулся ко мне и тоже словно разжался. Уже не колючий воин, которого можно испугаться. И заговорил. Я застыла, завороженно слушая синтара. За его рассказами так явственно проступал его одинокий, но чистый и ясный образ, что я влюбилась бы в него сейчас, если бы не поняла в эту минуту, что искренне люблю его и уже давно, с первой встречи.

Я видела его — одинокого мальчишку, который пытался приручить ветер, а когда узнал, что это невозможно — отправился покорять дракона. Игнис говорил так, будто давно не рассказывал ничего. Он подбирал слова, глядя куда-то вдаль, словно в прошлое.

Сама не знаю, почему, но когда он наконец закончил говорить, оказалось что мы сидим почти в обнимку. И это не было глупо или плохо. Просто за эти несколько часов он стал мне родным, роднее даже Марка. Я больше не могу лгать себе. Какова бы не была моя судьба, я пройду её или вместе с Игнисом или одна. Мне не нужен никто другой. Я не смогу быть верной тому человеку, которого не выбирала и не знала, которого никогда не смогу узнать так, как узнала этого сурового воина, и полюбить.

Вечером Игнис направился к Аросу. А я осталась одна и решение было принято. Эгоистичное счастье не может длиться долго. Я отправлюсь завтра за Амелией одна или с ним. Я пыталась не строить иллюзий и не надеяться на счастье. Вряд ли после всего что было, нас ждёт счастье. Но я не намеренна сдаваться.

А утром мы решили вылетать. Вечно прятаться невозможно, но если получится — мы отвезём сюда Амелию, а может быть, и сами поживём здесь столько, сколько нам отмерено времени.

— Игнис, — Снтар даже не обернулся, прикрепляя седельные сумки к дракону. Арос еле слышно урчал. Видимо, ему нравилось всё происходящее. А может, он считал, что между нами наконец-то всё происходит правильно. Игнис, рассказал мне между делом про драконов. Оказывается, они всё чувствуют. Могут понять по запаху или каким-то своим малопонятным мне ощущениям, враг человек, который подходит к нему или друг. Ну и что-то ещё такое, из этой же тонкой сферы. — А может нам забрать Амелию и вернуться ко мне домой? Обосноваться где-нибудь на окраине Роума. Я не думаю, что нас будут так уж усиленно искать.

— Будут, ния. Но даже если бы и не стали, я не могу сбежать. Это — моя родина, какой бы она не была. И если я сбегу, улечу, и ничего не скажу, то здесь так ничего и не изменится. Я конечно, не верю, что один смогу что-то изменить. — Тут он наконец повернулся. Его лицо, обветренное, со шрамом, казалось мне сейчас необычно красивым. И я в кои то веки задумалась о том, как причудлив Создатель, что столкнул два таких непохожих человека, как мы с ним, почти из разных миров. — Но я хотя бы попытаюсь. И моя совесть будет чиста. Но я отвезу вас, куда хотите.

Я просто молча покачала головой. Я не видела счастливого будущего с Игнисом, но почему то чувствовала, что моё место здесь. Именно здесь я должна сделать что-то важное. Я сама правда не знала, что, но была уверенна, что рано или поздно, пойму это.

После обеда мы вылетели. Так странно, что мы несколько дней жили в самом красивом и самом таинственном месте Синтарона, но так даже толком и не погуляли по нему.

Взлетая, Арос сделал круг над долиной, как будто прощаясь, по крайней мере так казалось мне. Я разглядела и поляну, густо усыпанную зелёными с золотом осенними листьями. И огромные горы впереди, как будто выраставшие из самого сердца страны. (Оказалось, что я не так уж далека от истины. Драконьи горы действительно были в самом центре Синтарона). Несколько раз мы видели драконов. Диких, надо полагать, потому что я не видела на их спинах наездников. Они косились на нас, но не спешили ни нападать ни приближаться. А ещё наш Арос. Видимо, его здесь знали и уважали. По крайней мере я чувствовала, что он напряжённ, как то внутренне. Видимо, Игнис тоже это чувствовал, потому что хмурился.

У нас не было никакого плана. Мы летели в столицу, как самоубийцы. Но оставить Амелию платить за то, в чём она была не виновата, я не могла. И у нас был Арос. Это, конечно, против магов не особо поможет, тем более что я своими глазами видела их силу, но хоть что-то.

В столицу мы прилетели ночью. Игнис рассудил так, что ночью будет легче всего спрятаться, хотя мы оба понимали, что если действительно захотят, то в городе нас найдут в два счёта. Но нам было нечего терять. Не знаю, как синтару, потому что он был как обычно замкнут и немногословен и я не могла понять, что у него на душе, но мне было почти всё равно. Меня с детских лет воспитывали с мыслью, что в девятнадцать лет моя жизнь так или иначе кончится. Так что сейчас я не могла надышаться этой свободой и этой возможностью прожить хоть сколько нибудь.

Мы сели в саду возле какого то дома. Игнис быстро соскочил к дракону и направился в дом. Поманив меня за собой. И только войдя, я поняла, что это, должно быть, его дом.

— Располагайтесь, ния. — Он привёл меня в небольшую уютную комнату. Здесь пахло каким-то духами и ещё чем то неуловимо женским. — Здесь жила моя невеста, — ответил он на мой немой вопрос. Ну да, невеста. Ему наверное, больно, что я буду занимать её покои. Вопрос прозвучал сам собой. — Может вам неприятно, мастер, что я буду здесь жить? — Он никогда не говорил мне, любил ли он свою невесту или нет. Рассказал только о предательстве. Так он сам его описал, а я не смела спросить.

— Мне? — Он вздрогнул и несколько долгих минут смотрел на меня. — А почему вы спрашиваете?

В полумраке комнаты я почему то почувствовала себя так странно. Такого никогда раньше не было. Я всегда знала, как следует себя вести и как поступать. А Игнис подошёл ко мне. Миг — и он совсем близко, и смотрит на меня.

— Тависса, — его голос звучал глухо и в то же время мягко. И от него вдруг закружилась голова. — Для меня имеет значение только то, что вы будете здесь жить. — Он выделил слово «вы». — Всё остальное неважно. Простите, я не умею красиво говорить. Но вы — самое главное, что у меня есть.

От этих слов и от голоса Игниса почему то защемило сердце. Он сказал это так, что вместо радости я почувствовала тревогу, словно он собирался делать что-то такое, чего я ему никогда бы не позволила, словно прощался.

Я отвернулась. В горле застал ком, в глазах стояли слёзы. Я мечтала о спокойствии, муже, детях и только в последнюю очередь о любви, понимая, что это роскошь. И вот же прихоть судьбы — получила только любовь, без спокойствия, без твёрдости и уверенности, такую от которой щемит сердце и давит грудь.