Неотразимый граф - Салли Маккензи

– Ради Бога, Лиззи. Это всего лишь скульптура. Безвкусное, непристойное произведение. Тинуэя стоило бы привязать к хвосту лошади, пустив ее вскачь, и четвертовать, чтобы не показывал тебе такие вещи.

– Этого он мне не показывал.

У мужчины было очень странное выражение лица. Она никогда не видела такого прежде. Если это не боль, то что же? Робби почесал лоб.

– Здесь есть и другие?

– По крайней мере одна. Поэтому я и не хотела, чтобы ты входил сюда. Но эта скульптура гораздо занимательнее той, что я видела, когда была здесь с Тинуэем.

– В этой нет ничего заслуживающего внимания.

– А по-моему, она интересная. Никогда не видела ничего подобного. – Лиззи вспомнила свою дневную прогулку по саду. – Хотя, если подумать... Тебе не кажется, что эти статуи могли вдохновить садовника Тинуэя на создание тех изображений? Должна заметить, камень как материал намного выразительнее растений.

– Лиззи! – Робби решительно взял ее за плечи и развернул в сторону главного прохода. – Пойдем отсюда. Жалею, что не послушал тебя и не остался стоять там, у двери. Почему ты просто не сказала мне, что лезть сюда, в гущу, неразумно?

– Сомневаюсь, что ты послушал бы меня. Если помнишь, ты был настроен очень решительно.

Мысли Лиззи вернулись к другому их гулянию в гуще растительности. Та прогулка ей очень понравилась, за исключением, конечно, того, что неприятно закончилась.

Она замедлила шаг.

Мэг предупреждала ее, чтобы она избегала встреч наедине с Робби, но в этот раз у нее просто не было выбора. А после попытки заигрывания с Тинуэем она вообще сомневалась, что сможет убедить кого-либо, что интересуется другим мужчиной.

План леди Беатрис был более привлекательным.

Удастся ли ей приворожить Робби несколькими поцелуями и объятиями? Здесь самое подходящее место для этого. Если он увлечется ею, то женится и вскоре поймет, что принадлежит ей навек. И будет счастлив. Оставалось только вбить эту мысль в его дурацкую голову.

Итак, где же лучше вынудить его повторить то, что он делал днем? Не на площадке. Там они будут на виду, и их сможет увидеть Тинуэй, если вдруг вернется. Здесь же было много самых разных затененных уголков, окруженных деревьями в кадках и драпированных цветущими лозами. Наверняка не все они скрывают бесстыдные статуи.

– Посмотри, Робби, какой красивый цветок.

– Меня не занимают цветы.

Все же хорошо, что Тинуэй привел ее в оранжерею. Что-то все-таки было в том, чтобы оказаться с настоящим мужчиной в уединенном месте. Это придает четкость мыслям. Представилось, что Тинуэй прижимает ее к себе, целует... Она поежилась. Омерзительно.

– Тебе опять холодно? Наверное, тебе надо показаться врачу. – Робби опять покраснел. – Никогда не слышал, чтобы... хм... женские недомогания вызывали такие перепады температуры. Ты уверена, что у тебя не лихорадка?

– У меня нет лихорадки. – Лиззи остановилась. Да, пребывание с мужчиной из плоти и крови в укромном месте явно проясняет мозги. Она точно знала, чем ей хотелось бы заняться с этим представителем мужского пола, и уже определила отличное место, где это можно сделать. Потащила его в нужном направлении.

– Откуда у тебя такие познания в области женских недомоганий? Ведь у тебя даже нет сестер.

Смущение совсем выбило Робби из колеи, и он покорно следовал за Лиззи.

Тинуэй придерживался мнения, что Робби всерьез увлечен ею, а барон все-таки мужчина. Он лучше любой женщины должен понимать таинственный ход мыслей Робби. Но почему же тогда граф не сделал ей предложения? У него для этого была не одна отличная возможность. Тинуэй так и не ответил толком на этот вопрос.

Она постарается, чтобы Робби по крайней мере еще сильнее увлекся ею.

– Нет у меня никаких познаний. Просто это само собой разумеется. Если бы все женщины были подвержены таким изменениям температуры, они постоянно то кутались бы в шали, то сбрасывали бы их.

– Хм. – Вот и появился прекрасный довод, способный раздразнить Робби. И самой вкусить удовольствие. Но как подвигнуть его на решительные действия? Не может же она, как сегодня днем, снова упасть на него. – Полагаю, ты прав. Может, потрогаешь мой лоб? Разве он не горячий?

Робби коснулся ее лба тыльной стороной ладони. Лиззи положила руки на лацканы его сюртука. У него такое твердое тело, так отличается от ее. Она погладила ткань. Как много всего надето. Хотелось дотронуться до его кожи. Ткань была грубой, а его кожа – теплой и гладкой. Лиззи втянула носом воздух. Чудесно. Его мускусный, пряный запах смешался с ароматами цветов, листьев и земли.

– Нет, – хрипловато сказал Робби, – у тебя вполне прохладный лоб.

– Странно. Мне очень жарко. Может быть, стоит потрогать и щеки?

Робби опустил руку к ее подбородку и погладил большим пальцем щеку.

Лиззи повернула голову и коснулась губами его ладони. В то же время ее пальцы начали расстегивать пуговицы его жилета.

– У тебя нет жара. – У него явно сел голос.

– Ты уверен? Думаю, температура у меня как раз поднимается.

Она распахнула его жилет и начала водить ладонями по рубашке. Так было лучше. Не то, что по коже, но лучше, чем по броне жилета. Могла чувствовать, как сильно бьется его сердце, ощущала тепло его тела.

В глазах Робби вспыхивали необычные, яркие искорки. Лиззи потянулась пальцами к его губам, провела по их контуру. Робби поцеловал ее пальцы.

Она затаила дыхание. Не хотела спугнуть его, дать вырваться из этой хрупкой паутины обольщения, которую пыталась соткать вокруг него. «Придвинься же, поцелуй меня, как в саду».

Его голова клонилась к ней.

«Ближе». Лиззи подняла лицо навстречу в ожидании...

Губы Робби мягко коснулись ее глаз.

Хотелось схватить его голову, прижать к себе, но она не убирала рук с его груди и ждала. Он поцеловал ее в скулу, в бровь, в щеку.

Лиззи чувствовала, что губы у нее опухли и трепещут. Ждали прикосновения его рта. Она была готова умолять его, но сдержалась. Знала, что если надавит, он очнется и поймет непристойность их поведения. Оттолкнет ее, накричит и потащит назад к леди Беатрис.

Лиззи не хотелось покидать оранжерею, пока он совсем не потеряет от нее голову.

Его руки блуждали по ее телу: оглаживали бедра, ягодицы, исследовали формы. Теперь она ощущала трепет не только в губах. У нее было горячо и влажно между ног, болели груди, напряглись соски. Тем не менее она стояла спокойно, ожидая, когда он сам войдет в раж.

Руки Робби поползли вверх по бедрам, потом по спине до самой шеи. И снова оказались на ее подбородке.

Она чуть приоткрыла рот и кончиком языка облизнула воспаленные губы.

– Тебе все еще жарко? – спросил он хриплым шепотом.