Неотразимый граф - Салли Маккензи

– Ты тупой болван и пустозвон. – Управившись с лифом, она попыталась привести в порядок волосы. Они почему-то ужасно растрепались.

– Это тебе не поможет. Ты выглядишь совершенно скомпрометированной.

Это заявление стоило ему еще одного убийственного взгляда с ее стороны.

– Возможно, потому что я действительно скомпрометирована. А ты, как я полагаю, так и не собираешься сделать мне предложение?

Настала его очередь краснеть.

– Лиззи...

– Что, Лиззи? Лиззи, сделай меня счастливейшим человеком и выходи за меня замуж?

Она стояла, уперев руки в бедра, и вопросительно смотрела на него.

– Ох, Лиззи...

– Нет, конечно же, нет. Благодарю тебя, Лиззи, за доставленное удовольствие. Мы еще разок сделаем то же самое, как только окажемся в уединении, в гуще растений. – Она ткнула его пальцем в грудь. – Даже не рассчитывайте на это, лорд Уэстбрук. Я больше не стану резвиться с вами в зарослях.

Робби слышал, с какой болью она говорила это. Он никогда не хотел причинять ей боль. Схватил ее руку, сжал в своих ладонях.

– Лиззи... – вздохнул он. Что еще можно сказать?

Выражение ее лица смягчилось.

– Это из-за того, что ты предпочитаешь мужчин, Робби? В этом твоя проблема?

– Боже, нет! – Он бросил ее руку, словно обжегся, и, отступив назад, чуть не упал, поскользнувшись на гладкой гальке. Не могла же Лиззи подумать... нет, это было слишком отвратительно. Хотелось изрыгнуть содержимое желудка в ближайшую кадку. Не то чтобы его удивила осведомленность Лиззи в таких вопросах – у ее двоюродного брата были очень странные наклонности, – но то, что она подумала так о нем...

Боже, его стошнит.

– Ты можешь мне все рассказать не стесняясь, Робби. Я никому не передам. Просто мне хотелось бы знать.

– Лиззи. – Он не мог больше выслушивать это. – Нет. Поверь мне, я ни капельки не интересуюсь мужчинами.

– Я не изменю своего отношения к тебе, если это так.

– Нет же. Честно. Ни в коей мере. Откуда ты это взяла?

– Лорд Тинуэй предположил, что такое возможно. – Лиззи пожала плечами. – Это звучало здраво. Я не припомню, чтобы твое имя упоминалось в лондонских сплетнях в связи с какой-либо женщиной, не было слухов и о том, чтобы у тебя была любовница.

– Господи! – Ему это и в голову не приходило. Если даже Тинуэй находит это возможным, то что же могут подумать светские любители сплетен? И Коллинз упоминал о чем-то подобном. Неужели все следят за ним и обсуждают его? – Ты разговаривала об этом с Тинуэем? С ума сошла, что ли?

– Нет. Я просто... – Лиззи опустила глаза. Она говорила так тихо, что он едва слышал ее. – Думаю, я просто надеялась, что... – Запнулась и подняла глаза, но только на уровень его подбородка. – В общем, хотела понять, почему не нравлюсь тебе.

– Нет! – Робби не мог вынести ее срывавшийся на рыдания тон. Ему мучительно больно было смотреть, как она отводила наполненные слезами глаза. – Знаешь, все, что произошло здесь, да и тогда, днем, в саду Тинуэя, говорит о том, что ты мне очень нравишься. – В растерянности потер лоб. Как же убедить ее? Не может же он сказать правду. – Все настолько... сложно.

– Так объясни. Я не собираюсь давить на тебя. Да и какое я имею право делать это? – Лиззи хмыкнула, потом нахмурилась и скрестила руки под грудью. – Однако не кажется ли тебе, что я все же заслуживаю твоей откровенности?

– Да. – Он должен ей это как-то объяснить. Он воспользовался ее неопытностью. Нельзя было так поступать.

Нужно найти выход из положения. Это уже дело чести. Лиззи необходим полноценный мужчина, который мог бы доставить ей все радости любви и материнства. В противном случае она не будет счастлива. Даже если она сейчас считает, что любит его, вскоре осознает ошибку. Возникнут разочарование и горечь. Он этого не вынесет.

– Я жду.

Может, удастся объясниться, не раскрывая всей правды?

– Проблема в том, Лиззи, что я не могу ни на ком жениться.

– Что это значит? Ведь ты же ни на ком не женат тайно, правда?

– Конечно, нет.

– Тогда в чем же проблема? Тебе ведь в любом случае придется жениться. Ты же граф. Тебе нужны наследники.

– Не нужны. У меня есть наследник – мой двоюродный брат.

– Робби, у тебя ведь только двоюродная сестра – Сара.

– Ты забыла. Кроме двоюродной сестры, у меня есть еще двоюродный брат – Тиоболд.

Лиззи изумленно взглянула на него, потом фыркнула.

– Этот идиот? Ходят слухи, что кормилица уронила его в младенчестве и он стукнулся головой. Ты ведь не собираешься всерьез оставить ему все свое состояние?

Такая перспектива совсем не радовала Робби, но альтернативы не было.

– Он не так уж плох.

– Ну, может быть, и не так уж, но вполне достаточно. Ты знаешь, что он помешан на табакерках? В его лондонской квартире хранится восемь тысяч пятьсот сорок три табакерки, и он норовит показать каждую из них.

Робби усмехнулся. Он не ожидал ничего приятного от этого разговора, но упоминание Лиззи о табакерках Тиоболда развеселило его.

– Ты-то, конечно, не была в его апартаментах?

– Конечно, не была. Незамужней девушке не пристало посещать апартаменты одиноких джентльменов. Он рассказал мне об этом на одном балу у Истхевенов. Все о своих табакерках. Поверь, я была счастлива, когда подошла Симпл Саймингтон и увела меня от него. Я впервые обрадовалась появлению старой толстушки.

– Может, сын Тиоболда будет достойнее.

– У него никогда не будет сына. Любая женщина, согласившаяся по глупости выйти за него, умрет от этого маразма, прежде чем дело дойдет до брачной постели. Дворецкий обнаружит ее бездыханное тело среди коллекции, в то время как Тиоболд будет восхищаться своей одна тысяча четыреста семьдесят второй табакеркой.

Робби улыбнулся:

– Вижу, мой кузен тебе не по вкусу.

– Робби, он никому не нравится, и ты знаешь это. Ему нельзя доверить продолжение рода Гамильтонов.

– У меня нет выбора. Единственное, что я хотел объяснить тебе, так это то, что я не могу жениться. Мне ни к чему жениться, потому что я не могу иметь детей.

Леди Фелисити затаилась в тени группы растущих в кадках деревьев, наблюдая, как лорд Уэстбрук и леди Элизабет покидали оранжерею. У лорда Уэстбрука был расстегнут жилет, а у леди Элизабет – сбившийся на бок ворот платья и распустившиеся по спине волосы. Они занимались чем угодно, только не любовались растениями Тинуэя.

Тем не менее они не пели себя как любовники. Они шли поодаль, не смотрели друг на друга и почти не разговаривали.

Интересно.