Невинность на спор - Любовь Попова

Так лучше. Так не будет больно, если он вдруг все решит прекратить.

Наверное, поэтому она готова была нестись к нему в любое время, думая, что его остается у них все меньше и меньше.

Предчувствие? Или знание, что стоит Марку немного надавить и она перестанет играть роль подружки хохотушки? А лишиться, наконец, того, что пообещала лишь ему.

Да… Да, она знает, что у него дома есть приставка и даже есть диван. И знает, что минуты на этом диване станут самым счастливым для нее временем.

Но она так боится, что после этого все закончится.

Разговоры, рассказы о себе и планах на будущее, в которых конечно нет ее.

Да и откуда бы?

А, главное закончится его уважение, которое она чувствовала и купалась в нем. Уважение к ее интересам, в особенности к тем, то пересекаются с его.

Таких оказалось на удивление слишком много.

Как она может ради пяти минут обжигающего удовольствия потерять возможность горланить с ним песни в машине или убегать, не заплатив за метро.

Как она может лишить себя возможности просто сидеть с ним рядом и чувствовать, как Марк звенит от жажды быть в ней, как не скрывая рассказывает, что бы с ней сделал. И она слушала. Слушала, наслаждалась каждым дьявольским импульсом между ног.

Вот только ей достаточно фантазий, а Марку нет.

— Не могу, хотя и очень хочу, — улыбается она Марку, делая шаг в сторону.

— Лгунья. А куда ты собралась? — смотрит он ей в след, чувствуя, что дуреет от того, как ветер доносит запах ее шампуня.

— Мне нужно выбрать платье.

— Ты не носишь платьев, — нахмурившись, говорит Марк и плетется за ней, смотря как привычный балахон колышется при хотьбе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он даже не представляет ее в платье. Он скорее пофантазировал, как его снимать.

— Мама устраивает завтра вечеринку. Не хочу с ней идти в магазин.

— Ну еще бы, — усмехается Марк, вспоминая все, что слышал об этой «доброй» женщине. – Ну давай я с тобой схожу.

Марк бы хотел отрезать себе язык, он терпеть не мог шопинг. Но роль есть роль, тем более с Дашкой это скорее всего будет презабавным приключением.

— Ты в клубе головой ударился? — смеется Даша, и уже хочет пойти в сторону метро, но Марк тянет ее в машину.

— Погнали. Кто кроме специалиста по сиськам поможет тебе выбрать платье?

Даша в сомнении кусает губы, а Марк сжимает челюсти, стараясь не думать, что справился бы с этим лучше нее.

И просто помогает Даше усесться в шевроле.

— В примерочную я тебя не пущу, — сразу предупреждает она, принимая решение. Ошибочное, как ей кажется. Да и вообще все это дружеское общение было неправильным.

Но каким же сладким.

— Не волнуйся, ты натренировала мою фантазию настолько, что я теперь могу видеть сквозь ткань, — закрывает Марк дверь машины, влезает за руль. И сразу врубает любимый трек, который они с Дашей уже выучили наизусть.

И за улыбками друг другу совершенно не заметили человека, который следил за ними с усмешкой в зеленых глазах, спрятанных за черными, зеркальными очками.

Рома, извини Звери (то что они слушали в машине)

Марк

Мне здесь не нравится. Все эти женские шмотки на любую фигуру, взгляды консультантов, очевидно считающих меня Ричардом Гиром из «Красотки». Улыбки моделей на баннерах, которые скорее всего даже не знают, что их рожи красуются в ЦУМе.

Особенно мне не нравится то, что скрывается под балахонами у Даши.

То есть, члену-то моему нравится.

Уже с первым платьем он встал по стойке смирно и сколько не уговаривай, не собирается принимать другую позицию.

Нет, проблемы у Малышевой в фигуре есть. Работать над телом надо, причем активно так, до седьмого пота и стонов. Желательно в самых разных позах, с использованием резиновой защиты.

Но если она выйдет в таком наряде из магазина, желающих потренировать Малышеву сразу прибавиться, а я этого допустить не могу.

На хрен мне соперники, которые будут ей комплименты отвешивать. Лицемерить и лгать о ее глубоких, как океан, синих глаза и чувственном, низком голосе.

Должен же я защищать ее от всякого сброда. Друг я или не друг?

— А это? – спрашивает Малышева тем самым чувственным голосом, дергая конец за невидимую нить, при этом отдергивая синюю штору.

Это  после того, как я отбрил уже три наряда.

Даша стоит, чуть выпятив круглое бедро. Ждет ответа. А только и думаю, что если натянуть голубой стрэйч ее платья, то вбивать хер будет еще удобнее.

— Мне не нравится, — отвечаю раздраженно и откидываюсь на кресло, подмигивая мимо проходящей продавщице.

Не то, чтобы мне хотелось ее закадрить, но и пялиться на то, как обтянуты высокие титьки Малышевой уже сил нет. Уже мозг плывет, а тело плавится от жара возбуждения.

— Марк… Чем оно тебе не нравится? – поворачивается Даша спиной и я перевожу взгляд. Скриплю зубами, потому что не могу найти ни одного изъяна в изогнутой спине и заднице, на которую можно поставить фужер. И трахать, трахать, трахать.

Чтобы жопа капельками пота покрылась, а Даша орала в голос.

Ее зад замечает еще и продавец.

Серьезно? Парень продавец? Куда вообще мир катится.

— Вам это платье очень идет, — подлетает, суша десна, и я резко встаю перед ним. Так что этот черноволосый хлыщ даже не успевает дойти до Малышевой.

— Тебе очень идут две целые ноги, — поднимаю я брови и стараюсь сделать лицо, после которого ботаники в универе уступают мне дорогу, а противники на ринге рычат. — Так что беги в другую сторону.

— Мы можем предложить вам большую скидку, — снова пытается этот придурок выступать. Ну а я «случайно» наступаю ему на ногу.

— Похоже, что мы нуждаемся в скидке? — тычу платиновую карточку ему под нос. Он вытянув лицо, побледнев от боли в ноге, спокойно уходит.