Интервью сквозь замочную скважину - Светлана Алешина

– Так что вас привело ко мне, Ирина Анатольевна? – Ему первому надоело молча смотреть на меня.

Словно загипнотизированная его прозрачными глазами, я, не глядя, вытащила из сумочки пачку фотографий и положила перед ним на стол.

Сначала он брал их по одной и внимательно разглядывал, складывая просмотренные в аккуратную стопочку, тщательно расправляя самые помятые. Потом разложил веером на столе. Шевеля губами, некоторые переложил, поменял местами. Только потом снова взглянул на меня.

Мамочка моя! Вот когда я захотела снова оказаться за широкой спиной Кости Шилова! А еще лучше – дома под одеялом, причем укрыться с головой. Легко мне было кривить презрительно губы при виде пьяных слез Аркадия, но сейчас его поведение представлялось мне уже вполне разумным. Только гордость не позволила сейчас с визгом выскочить из кабинета. Гордость или то, что ноги отнялись со страху?

– Где Сатонин? – спросил Фадеичев.

– Погиб, – мстительно сказала я и уставилась ему в глаза. Что я ожидала там увидеть? Ужас, тревогу, чувство вины? Нет, этот человек был устроен как-то по-другому. Мелькнула вроде бы слабая искра любопытства, и то я не уверена.

– Как именно?

– Попал под машину. – Могла бы, в общем-то, и не отвечать. Сама не знаю, почему рот открыла.

– Угу, – он снова сложил фотографии стопочкой, засунул их во внутренний карман пиджака. – Хорошо. У вас ко мне что-то еще?

– Но как же? – я даже растерялась. – Ведь мы все знаем!

– Что вы говорите? Впервые встречаю человека, который знает все! – Черт побери, мало того, что он ни капли не испугался, он, кажется, даже развеселился. – Между нами, Ирина Анатольевна, такое заявление вовсе не свидетельствует о том, что вы обладаете мудростью. Вот Аристотель умный был человек, а что все время повторял? «Я знаю только то, что я ничего не знаю».

– Сократ, – машинально поправила я заместителя министра культуры.

– Не принципиально, – отмахнулся он. – Главное то, что он имел в виду.

– В любом случае не то, что имеете вы, – упрямо настаивала я. – Мы знаем, что это вы убили Камиллу.

– Камиллу? – Брови Фадеичева поползли вверх. – Не уверен, что среди моих знакомых… ах да, артистка цирка! Меня с ней познакомили, когда я был там по случаю открытия сезона. Поздравление от губернатора и тому подобное… Так вы говорите, ее убили? Какой ужас! Извините, я плохо ее помню. Кажется, она была очень миленькая, или я ее с кем-то путаю?

– Как вы можете! – не выдержала я. – Ведь есть фотографии!

– Фотографии? – Поднять брови еще выше он не мог, есть предел у человеческого организма. – Какие фотографии? Нет, я допускаю, мы могли оказаться рядом на каком-нибудь групповом снимке. Специально я, сами понимаете, ни от кого не прятался.

– Я говорю не о групповых снимках, – отчеканила я. – Я говорю о фотографиях, на которых вы с Камиллой занимаетесь любовью!

– Любовью? – он озадаченно смотрел на меня.

– Согласна, говорить о любви здесь неуместно. Это в лучшем случае порнография. Вы снимки только что в карман положили.

– Ирина Анатольевна! – Этот негодяй продолжал развлекаться. – Не понимаю, о чем вы толкуете? В жизни не видал ничего подобного, и никаких фотографий у меня в карманах нет. – Он, широко улыбаясь, похлопал себя по груди.

Костя привстал было, но я остановила его:

– Не надо. Он должностное лицо, припаяют еще нападение на чиновника высокого ранга, находящегося при исполнении служебных обязанностей, вытаскивай тебя потом.

Он нехотя сел обратно, а Виталий Александрович похвалил меня:

– Очень разумно. Тем более что у меня и кнопка вызова охраны под рукой.

В жизни не слыхала более противного голоса!

– Но вы же понимаете, что улики против вас, даже без этих фотографий, все равно найдутся! Сатонин…

– А что Сатонин? – живо перебил он меня. – Да, мы знакомы, шапочно, конечно. Там же, на открытии сезона, он подошел ко мне, попросил помощи. У него квартирный вопрос никак не решался. Я, естественно, сказал ему, что на ходу такие вещи не обсуждаются, посоветовал записаться ко мне на прием, пообещал разобраться. Вот и все мои контакты с Сатониным. Видите ли, Ирина Анатольевна, – Фадеичев снова откинулся на спинку стула, – я с вами абсолютно откровенен! Отвечаю на все ваши вопросы, даже не заданные. И не пытайтесь втянуть меня в этот криминал, ни к каким убийствам я не причастен: не стану признавать этого даже ради ваших прекрасных глаз. Еще что-нибудь имеете мне сказать?

Я встала. Глядя на сидящего Фадеичева сверху вниз и расправив плечи, было гораздо легче произнести сакраментальную фразу:

– Я вас еще достану.

– Бог в помощь, – равнодушно откликнулся он.

Боюсь, что впечатление, которое я произвела на милую секретаршу, было несколько подпорчено. Проходя мимо, я даже не нашла в себе сил улыбнуться ей, не то что обменяться парой любезных слов.

В машине я взорвалась:

– Дура! Идиотка! Это же надо, своими собственными руками отдала!

– А кстати, зачем ты ему фотографии на стол выложила? – с любопытством спросил Костя. – Да еще все сразу?

– Напугать хотела! Думала, он как увидит, сразу во всем признается!

– Понятно! – Он включил зажигание, и машина плавно тронулась с места.

– А может, все-таки надо было попробовать отнять? – подал голос Павлик. – Вдвоем, нет, втроем мы бы точно справились.

– Нет, – Шилов покачал головой. – Ирина правильно не разрешила. Мигом набежали бы охранники, даже если бы мы снимки успели вытащить, он их тут же обратно забрал бы, а нас всех в милицию, разбираться. Мы бы сейчас уже в «обезьяннике» сидели.

– Интересно, что он теперь делать будет?

– Это я тебе могу сказать, – ухмыльнулся Костя. – В данный момент он наверняка звонит нашему председателю. Пока мы до студии доберемся, приказы об увольнении будут уже готовы.

– Че-ерт! – с тоской вырвалось у меня. – Может, вас не зацепит? Он же только мою фамилию знает?

– Может, – согласился он. – В студии ни в жисть никто не догадается, с какими такими Павлом и Константином Лебедева могла в крестовый поход направиться?

Странное все-таки у Шилова чувство юмора – нашел время шутки шутить. Хотя настроение действительно немного улучшилось, даже заскучавший было Павлик хмыкнул:

– Ну, меня по такому имени, как Павел, никогда не вычислят. Сколько здесь работаю, ни разу меня никто так не назвал. А вот тебе, Костик, точно хана…

– Щас-с! Меня Андрей Юрьич прикроет, я же не творческий работник. Ну переведет в слесари на месяц, тоже горе! Не, я к культуре отношения не имею, меня не достанут.

– Что же получается, одну Ирину выгонят? – с неуместным весельем спросил Павлик. – Не позволим! Сейчас первым делом к шефу, пусть защищает свои лучшие кадры! Тем более народ против!