Монеты - свидетели прошлого - Герман Алексеевич Фёдоров-Давыдов

чем об удовольствии или временной пользе от чего бы то ни было.

Многие писали в том же духе и в XVI и в XVII столетиях - купеческие книги и лексиконы с такого рода заповедями. Увенчалась эта литература книгой Вениамина Франклина. «Богатство отгоняет заботы, день и ночь гложущие нашу жизнь. Мы радостно смотрим в будущее, если только сохраняем при этом спокойную совесть. Это должно быть основой всякой наживы», - писал Вениамин Франклин в книге «Путь к богатству», которая переиздавалась более 400 раз.

В голландских «жанрах» эти добродетели нашли воплощение - и не в виде свода правил или проповеди, а в изображении мещанского уюта и порядка: в этом столе с весами, в этих бухгалтерских книгах, в этих раскиданных живописной грудой аккуратных кругленьких талерах с такими красивыми рисунками.

Но в том же XVI веке появляется другая тема в живописи, связанная с монетами. «Адский» Брейгель создает гравюру «Битва копилок и денежных ящиков». На переднем плане копилка из обожженной глины яростно пронзает копьем облаченный в латы денежный ящик, так что из него сыплются монеты. Другая копилка, раненная копьем, тем не менее атакует кошель, который уже разворочен ударом копья, нанесенным с другой стороны ящиком. Большой денежный мешок, из которого высовывается голова, разрубает саблей бочонок с монетами. Солдат разворачивает ножом другую бочку с деньгами. Бочка служит одновременно конурой собаке, которая ее охраняет. Всюду на гравюре копья, мечи, оружие, лопнувшие бочки, рассыпанные и катящиеся в разные стороны экю, тестоны, гульдены… Победа склоняется на сторону денежных ящиков. Крупный купеческий капитал одолевает. Брейгель это чувствует и ужасается. Свой ужас и свои предчувствия выражает он в зловещих фантастических сценах.

Из менял вышли банкиры и биржевики. Буржуазный дух, дух наживы и предпринимательства бурлил под этой добропорядоченностью. И иногда прорывался в диких и загадочных еще формах.

Порой вспыхивали и раздирали строй этой бюргерской жизни, расписанной по часам, сумасшедшие спекуляции, когда словно какой-то демон толкал мудрых и осторожных людей на отчаянные и бессмысленные поступки.

В XVI веке в Европе появились тюльпаны. В 1630-х годах в Нидерландах вдруг возникла страстная погоня за этими цветами. Их скупали все и повсюду, и цены на них стремительно росли. Все торговались из-за цветов, от графов до торговцев зеленью, и трактиры были превращены в биржи, где заключались сделки на луковицы. Цена цветка поднималась выше стоимости золота, равного его весу. Каждый купивший цветок ожидал, что через неделю он будет стоить вдвое дороже. Все надеялись разбогатеть. Это было предвестием биржевых спекуляций. Имения в 2500 флоринов шли за один цветок особого сорта. Луковицы носили пышные имена голландских адмиралов.

В 1637 году эти спекуляции неожиданно кончились крахом. Те, кто еще недавно готовы были отдать все за тюльпаны, кто мнили себя богачами, выжидая момента перепродать свои цветы, вдруг увидели себя бедняками и недоуменно смотрели на луковицы, которые больше никто не хотел покупать.

А потом уже пошли спекуляции посерьезнее - открытие, подъем и крах банка Лоу во Франции, компания Южного моря в Англии, акции - с их подъемом и падением дивидента, молниеносными обогащениями и разорениями.

Кончилось средневековье с его простой и ограниченной торговлей и началось новое капиталистическое время, где все стало товаром.

Вместе со средневековьем уходило и царство металлических денег. Много раз превращались они почти в знаки стоимости, но средневековое общество всегда сопротивлялось этому, и рынок отвечал стихийными возмущениями. Но когда созрели невидимые силы капитализма, на сцену вышли бумажные деньги. Это случилось во второй половине XVIII века, а в XIX веке они стали господствовать. Металлические монеты постепенно оттеснялись на роль разменных, подсобных денег. Богатство утрачивает вещную форму, превращаясь в акции и облигации, эксплуатация утрачивает форму личностных взаимоотношений хозяина и работника, превращаясь в тайну прибавочной стоимости.

Люди гибнут теперь не за металл, не за полновесную звонкую украшенную всеми ухищрениями геральдики, воображения и вкуса монету - талер, дублон, тестон, соверен, нобль, экю, луидор, пиастр, - а за нечто незримое, вроде счета в банке. Монеты теряют роль представителя богатства, становясь разменным средством. Не нужна больше «спокойная совесть», мещанская необходимость которой была так характерна для предпринимательского духа раннего буржуа, и нет нужды в умеренности и благочестии, которыми так дышат сцены в меняльной лавке на голландских картинах XVI века.

В новое время сами монеты перестают быть важным источником по истории экономики, так как эта история оставляет теперь свой наиболее глубокий и яркий след не в чеканке и обращении монет, а в коммерческих сводках и биржевых бюллетенях, в курсах валют, бумажных денег, акций…

Глава 3 ВОСТОК.

МОНЕТЫ САСАНИДСКОГО ИРАНА

Римское продвижение на Восток всегда встречало мощное сопротивление Ирана, объединенного под властью парфянских царей. В битве на берегах Евфрата при Каррах в 53 году до н. э. парфянская армия сокрушительно разгромила римские войска, и это надолго определило политическое размежевание сил на Переднем Востоке. Две великие державы древности, Рим и Иран, разделили сферы влияния. Мелким государствам ничего не оставалось делать, как лавировать между ними, отдавая себя под покровительство сильнейшего в тот или иной момент и угрожая перейти на сторону противника, добиваться привилегий. В I веке н. э. Рим и Парфия были вынуждены наладить совместное мирное, политическое существование. Но не раз вспыхивали войны, и, казалось, вот-вот развалится вся эта система политического дуализма в Передней Азии.

Конфликты обострились при Нероне в 60-х годах I века н. э. Римляне то грабят поселки парфян на Евфрате, то терпят поражение в армянских горах, то подавляют мятежи в Иудее. Парфянский царь Вологез требует признать своего брата Тиридата армянским царем. Рим соглашается в конце концов при условии, что Тиридат примет корону из рук императора. Нерон желает обставить эту церемонию как можно более парадно и помпезно - плохой актер на императорском троне, он сам встречает восточное посольство, устраивает празднества и бои гладиаторов в честь парфянского царевича и прибывших с ним трех тысяч парфянских всадников. Тиридата препровождают на Форум, и там император сам возлагает на него диадему, сняв ее со своей головы. Затем в театре Помпея, который был к этому дню весь позолочен, Нерон усаживает нового армянского царя по правую руку от себя. По окончании церемонии они приносят лавровые венки на Капитолий словно после триумфа, и император сам запирает заветные ворота храма двуликого Януса в знак того, что более нигде не ведется войн, во всех частях государства установился мир. Это событие было