Иллюзия убийства - Кэрол Макклири

Лорд Уортон делает еще затяжку и, медленно выдыхая дым, смотрит на потолок.

Селус, спокойно наблюдая за лордом, делает вывод, что тот обожает быть в центре внимания.

— Вне всякого сомнения, — продолжает его светлость, — мои друзья в министерстве по делам колоний могут возложить ответственность на пароходную компанию и ее служащих, если эта молодая женщина позволит себе подорвать наши позиции, связанные с каналом.

«Угроза безосновательна, — думает Селус, — капитан парохода и его помощники не только патриоты страны, но и своей компании, и они сумеют защитить интересы последней».

Селус делает вид, что наслаждается бренди, чтобы не участвовать в разговоре. Что-то вне этой каюты — а именно на носу парохода — требует его внимания, и он хочет, чтобы совещание закончилось как можно скорее.

Слушая, как Уортон рассказывает о своей непродолжительной службе в Марокко, словно он был правой рукой самого министра иностранных дел, Селус с трудом сдерживает усмешку.

Последние два десятилетия часто общаясь с сотрудниками министерств по делам колоний и иностранных дел, он слышал кое-что об Уортоне и знает достаточно много о людях типа Уортона — человека, получившего свою должность благодаря тому, кого знал, а не что знал.

Селус, представитель третьего поколения французских гугенотов, бежавших от преследований во Франции, имеет взгляды на мир иные, нежели лорд Уортон. Его имя — Фредерик Кортни Селус — звучит не по-английски, из-за чего у него неоднократно возникали стычки в школе с такими, как Уортон, имевшие саксонские корни.

Первый лорд в роду Уортонов был торговцем шерстью. Он получил свой титул, передав королю восьмидесятипушечный линейный корабль.

С тех пор ни один из Уортонов не работал ради хлеба насущного.

Хотя ситуация с Нелли Блай сделала лорда и Селуса союзниками, он знает, что Уортон считает его стоящим ниже себя на социальной лестнице, хотя по достоинству оценивает многочисленные достижения и безрассудную смелость Фредерика, а также то, что его семья преуспела в бизнесе и науках.

Селус слышал, что лорд Уортон, в связи с финансовыми проблемами, возникшими из-за плохого управления имением и невезения в картах, пошел на государственную службу исключительно, исключительно ради связей, которые она позволяла установить. Менее всего он тогда думал о королеве и стране.

Его государственная карьера оказалась недолгой и непримечательной. Теперь лорд пытается наводить мосты с предпринимателями, желающими делать бизнес с правительством. Некоторые из них, такие как фон Райх, — иностранцы.

— Египет — очаг напряженности, готовый взорваться, — говорит лорд Уортон. — Когда это произойдет, погибнут тысячи людей, в том числе англичан, не говоря уже о том, что потеря Суэцкого канала будет иметь крайне негативные политические и экономические последствия для нашей страны. — Он переводит взгляд на капитана. — Я предлагаю, чтобы все телеграммы, которые мисс Блай будет давать помощнику капитана по хозяйственной части для отправки в портах стоянки, просматривались мной в целях недопущения политически взрывоопасных, неверных заявлений.

Капитан обводит взглядом присутствующих:

— Как-то странно — следить за тем, какие телеграммы отправляет пассажир, и цензурировать их. Вам не кажется?

— С учетом моих связей с правительством вы можете считать эту просьбу официальной.

Селус подавляет зевок. Этот лорд просто осел.

— Большинство пассажиров-бизнесменов предпочитают отправлять телеграммы, когда они выходят в порт, — говорит капитан.

— Тогда нужно как-то решить и данный вопрос.

— Такая тактика уже с треском провалилась, — возражает Селус.

После встречи у капитана Селус идет по палубе и курит сигару, потом направляется на нос парохода. Там он стоит некоторое время в темноте, пока не убеждается, что вокруг никого нет, и пролезает под натянутой веревкой туда, где на Нелли было совершено нападение.

При слабом лунном свете в бесчисленных укромных местах и скрытых от глаз щелях, куда могут завалиться мелкие предметы, найти что-нибудь на палубе — нелегкая задача. Но у великого охотника Селуса наметанный глаз, от него не ускользает никакая малозаметная деталь — ни сломанная ветка в чаще леса, ни помятый лист: все это помогает выслеживать добычу.

Он знал, что помощники капитана обыскали площадку, но ничего не нашли, потому что не умели искать.

А Фредерик сразу же замечает следы борьбы на палубе: отпечатки босых ног одного человека, размазанные следы от ботинок другого — когда противники сошлись в поединке не на жизнь, а на смерть, они упирались ногами в мокрую поверхность палубы.

Подошвой своих ботинок Селус стирает следы.

Следуя по ним, он находит то, что пришел искать: нож, грубо сделанный, с деревянной ручкой, выпавший из рук неудачливого убийцы и отлетевший за основание какого-то механизма.

Оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что его никто не видит, Селус кидает нож за борт и слышит легкий всплеск, когда оружие падает в воду.

Вернувшись в свою каюту, он думает о журналистке, которая спутала хорошо продуманные планы мужчин — и государств.

Легко представить, что Нелли и дальше многим окажется помехой — если ей удастся остаться в живых.

— Они пытаются убить меня, а не вас. Они думали, что вы — это я, вот почему на вас напали.

Слова женщины с трудом доходят до моего сознания, потому что я никак не могу прийти в себя после того, как узнала, кто она.

Я бесцеремонно уставилась на нее, раскрыв рот.

Ее заявление, что она была намеченной жертвой нападения на палубе, не имеет никакого значения. Все это кажется не относящимся к делу сейчас, когда мое сознание пытается воспринять невероятный образ, представший перед глазами.

Если бы сама Клеопатра взошла на «Викторию», я бы удивилась меньше.

— Сара Бернар, — шепчу я.

— Да, да, я уже сказала вам, во плоти.

— Божественная Сара.

Сара Бернар не человек, по крайней мере в том смысле, в каком я, президент Соединенных Штатов и пассажиры соседних кают являются людьми.

Сара Бернар — это живая богиня.

Самая знаменитая актриса за всю историю, самая почитаемая трагедийная актриса, самая любимая, самая чувственная, самая-самая, чья слава, скандалы и любовные интриги дают благодатную почву для газетных сплетен и разговоров за послеобеденным чаем повсюду в мире.

Женщина, какой желает быть любая женщина, женщина, которую каждый мужчина хочет любить.

Из газетных публикаций я знаю, что она родилась в Париже, ее матерью была еврейка, а отец, по-видимому, голландец, но это никому точно не известно, поскольку его роль свелась только к тому, чтобы на короткое время оказаться в постели женщины, которая произвела на свет великую актрису.