Джульетта - Энн Фортье

- Не сомневаюсь, - холодно ответил он. - В наших краях для вас слишком мирно и пресно.

- Я люблю мир.

В темной зелени его глаз мне почудилось предупреждение, словно в глазах молодого человека на мгновение проглянула его душа. Зрелище, признаюсь, было пугающим.

- Просто бросается в глаза.

Решив не отвечать, я сжала зубы и уткнулась в тарелку с закуской. К сожалению, Ева-Мария не разобралась в тонких нюансах эмоций, заметив только мое разгоревшееся лицо.

- Сандро, - с флиртующей, как ей казалось, интонацией проворковала она. - Почему ты еще не показал Джульетте город? Ей бы очень понравилось!

- Не сомневаюсь. - Алессандро проткнул оливку вилкой, но есть не стал. - К сожалению, у нас тут нет статуй Русалочек.

Теперь я точно знала, что он проверил мое дело и нашел все, что числилось по Джулии Джейкобе, рьяной участнице антивоенных выступлений, которая в свое время, не успев вернуться из Рима, полетела в Копенгаген протестовать против вмешательства Дании в военный конфликт в Ираке и допротестовалась до акта вандализма над андерсеновской Русалочкой. К сожалению, некому было объяснить Алессандро, что все это было ужасной ошибкой и Джулия Джейкобе полетела в Данию с единственной целью - доказать сестре, что ей не слабо.

Хлебнув коктейль из ярости и страха, от которого голова пошла кругом, я, как слепая, потянулась к хлебной корзинке, стараясь не выдать охватившей меня паники.

- Но у нас много других прелестных статуй! - Ева-Мария перевела взгляд с меня на Алессандро, пытаясь понять, что происходит. - И фонтанов! Обязательно отведи ее к Фонтебранда…

- Может, лучше на улицу Недовольных - виа де Мальконтенти? - предложил Алессандро, перебив Еву-Марию. - По ней уводили на виселицу преступников, а жители швыряли в них отбросы и мусор.

Я спокойно выдержала его холодный взгляд, чувствуя, что в прятки можно больше не играть.

- И всех вешали? Или были помилованные?

- Некоторым казнь заменяли изгнанием. Они покидали Сиену и никогда не возвращались. В обмен им оставляли жизнь.

- А, понятно, - желчно сказала я. - Как, например, и в случае вашей семьи, Салимбени. - Украдкой я посмотрела на Еву-Марию, которая буквально онемела (первый раз за все время нашего знакомства). - Или я ошибаюсь?

Алессандро ответил не сразу. Судя по тому, как заходили желваки у него на щеках, ему очень хотелось ответить мерой за меру, но в присутствии крестной мамы он этого сделать не мог.

- Семья Салимбени, - сказал он, наконец, напряженным голосом, - в 1419 году была лишена всех владений и выдворена за пределы Сиенской республики.

- Навсегда?

- Как видите, нет. Но изгнание продолжалось долгие годы. - То, как он посмотрел на меня, дало понять, что мы снова говорим обо мне. - Видимо, они это заслужили.

- А что, если бы они вернулись, несмотря на запрет?

- Для этого… - Для пущего эффекта он выдержал паузу, и я вдруг подумала, что его глаза ничуть не напоминают живую листву, но кажутся холодными и твердыми, как кусочек малахита, который в четвертом классе я показывала как редкое сокровище, пока учитель не объяснил, что это минерал, который добывают при разработках меди, нанося большой ущерб окружающей среде. -…им понадобилась бы чертовски веская причина.

- Довольно! - Ева-Мария подняла бокал. - Хватит об изгнании и распрях. Теперь мы друзья.

Минут десять мы вели вполне нормальную беседу, после чего Ева-Мария, извинившись, вышла освежиться, оставим нас с Алессандро на съедение друг другу. Взглянув на него, я увидела, что он разглядывает меня с ног до головы, и на кратчайший миг мне почти удалось себя убедить, что вся эта игра в кошки-мышки имела целью проверить, достаточно ли во мне живости и горячности, чтобы выбрать меня в подружки на неделю. Ну что ж, подумала я, что бы кот ни замышлял, его ждет неприятный сюрприз.

Я протянула руку за кусочком колбасы.

- Вы верите в искупление?

- Мне все равно, - сказал Алессандро, пихнув тарелку ко мне, - что вы делали в Риме или в других местах. Но Сиена - это мой город. Что вы здесь забыли?

- Это что, допрос? - спросила я набитым ртом. - Мне позвонить адвокату?

Он подался вперед, понизив голос:

- Да для меня вас посадить… - Он прищелкнул пальцами у меня перед носом. - Вы, правда, этого хотите?

- Знаете, - сказала я, накладывая побольше еды себе на тарелку в надежде, что он не заметит, как у меня дрожат руки. - Силовые методы со мной никогда не срабатывали. Может, с вашим семейством они творили чудеса, но, если вы забыли, мои предки никогда особо не пугались.

- О'кей. - Он откинулся на спинку стула, меняя тактику. - Тогда так: я оставлю вас в покое при одном условии - держитесь подальше от Евы-Марии.

- А почему вы при ней это не сказали?

- Она особенная женщина, и я не хочу, чтобы ей было больно.

Я отложила вилку.

- А я, значит, хочу? Вот как вы обо мне думаете?

- Хотите знать, что я о вас думаю? - Алессандро оценивающе посмотрел на меня как на дорогой артефакт, выставленный на продажу. - Я думаю, что вы красивы, умны… отличная актриса… - Видя мое замешательство, он нахмурился и продолжил более резким тоном: - И кто-то заплатил вам круглую сумму, чтобы вы приехали и притворились Джульеттой Толомеи…

- Что?!

- …и частью вашего задания является втереться в доверие к Еве-Марии. Но этого я не допущу.

Я просто не знала, что отвечать. К счастью, его обвинения были настолько абсурдны, что я от изумления даже не обиделась.

- Почему, - сказала я, наконец, - вы не верите, что я Джульетта Толомеи? Потому что у меня глаза не голубые?

- Вы хотите знать почему? Я вам скажу почему. - Он подался вперед, поставив локти на стол. - Джульетта Толомеи мертва.

- Тогда как вы объясните, - тоже подалась я вперед, - что я сижу здесь?

Казалось, он смотрел на меня целую вечность, что-то ища в моем лице - и не находя. В конце концов, он отвел глаза. Его губы были сжаты в тонкую линию. Я поняла, что по какой-то причине мне не удалось его убедить и, возможно, никогда не удастся.

- Знаете что? - Я оттолкнула стул и встала. - Я, пожалуй, приму ваш совет и не буду обременять Еву-Марию своим обществом. Поблагодарите ее от меня за концерт и ужин и скажите, что она может забрать свою одежду в любой момент. Я ее уже не ношу.

Не дожидаясь ответа, я гордо отошла от стола и покинула ресторан, не оглядываясь. Свернув за первый же угол, я почувствовала, как на глаза навернулись злые слезы. Несмотря на высоченные каблуки, я перешла на бег. Меньше всего мне хотелось, чтобы Алессандро меня нагнал и принялся извиняться за грубость, если у него хватит на это такта.