В приемной доктора. Закулисные драмы отделения терапии - Амир Хан

стажеров. А еще не было и восьми утра – разумеется, я был очень доволен.

Пока пил кофе, я думал, что можно успеть сделать за 15 минут до прихода пациентов. Целых 15 свободных минут, вот это роскошь! Я откинулся на спинку стула, решив, что просто отдохну.

Моему спокойствию резко пришел конец, когда раздался громкий стук в дверь. Наш охранник Джерард ворвался в кабинет.

– Амир, у пациентки в очереди начался припадок, – выпалил он. – Ты единственный врач в клинике.

Схватив неразобранную сумку, я помчался в зону ожидания. Там я увидел двух администраторов, согнувшихся над пациенткой, которая билась в конвульсиях. Это была молодая женщина не старше 25 лет. Ее глаза были закрыты, челюсти сжаты, а конечности вытянуты. Она издавала гортанные звуки.

– Привези тележку для экстренных случаев и посмотри, есть ли в клинике медсестры, – велел я Джерарду.

– Мы вызвали скорую помощь, – сказала администратор Бронвин. – Она стояла в очереди, чтобы записаться на прием, а затем издала странный звук и упала на пол. Припадок длится около двух минут.

Хотя врачей учат правильно действовать в большинстве экстренных ситуаций, сосредоточиться бывает трудно, когда нечто подобное происходит на глазах множества людей. Я видел, как другие пациенты таращатся на меня.

Джерард привез тележку для экстренных случаев. Я быстро положил пациентку на бок, измерил пульс и уровень сахара в ее крови. Припадок длился более трех минут, и нам нужно было его прекратить.

– Джерард, принеси ширму, пожалуйста, – попросил я.

Джерард снова убежал. Ширма – это занавеска на колесах. Хотя человек, потерявший сознание в зоне ожидания, не понимает, что происходит, он все равно имеет полное право на приватность. Джерард поставил ширму перед пациенткой, скрыв ее от посторонних взглядов.

Не было никаких признаков того, что припадок скоро закончится. Женщина вошла в состояние эпилептического статуса, при котором риск смерти составляет 20 %[14].

Пришла Рупал, одна из наших медсестер.

– Рупал, просмотри, пожалуйста, карту этой женщины и скажи, есть ли у нее эпилепсия, – сказал я торопливо.

– Да, я видела ее карту. Она приходила на прошлой неделе, и у нее точно эпилепсия.

Это было все, что мне требовалось знать. Я взял с тележки ампулу мидазолама и вылил ее содержимое в рот пациентки. Мидазолам – сильный препарат с седативным и расслабляющим действием. Он помог: пациентка начала расслабляться, звуки затихли и тело обмякло.

Я вздохнул с облегчением и надел женщине на лицо кислородную маску.

Я снова измерил ее пульс и артериальное давление, а потом мне пришлось встать, потому что у меня сильно затекли ноги. Пациентка начала приходить в сознание и стягивать маску. Я объяснил ей, что произошло, и она сказала, что ее зовут Донна.

Когда приехала скорая помощь, Донна смогла подняться и сесть в кресло-коляску. Ее должны были госпитализировать для дальнейшего обследования.

– Нет, подождите! – закричала Донна, когда ее повезли к выходу. – Моя сумка! Я пришла сюда с сумкой!

Мы все осмотрели пол в поисках сумки, но ничего не нашли.

– Вы уверены, что она была у вас с собой? – спросил я Донну. Довольно часто у людей после припадка спутано сознание.

– Да, это коричневая кожаная сумка. У меня там телефон и ключи от дома. Я точно брала ее с собой утром.

Мы снова все обыскали, и Джерард спросил присутствующих в зоне ожидания, видел ли кто-нибудь сумку. Никто не ответил.

– Я никуда без нее не поеду, – упорствовала Донна. Ее глаза наполнились слезами. К сожалению, для женщины день не задался с самого начала.

Джерард еще раз спросил других пациентов, видели ли они сумку.

– В помещении установлены камеры видеонаблюдения, поэтому если кто-то взял сумку этой женщины, то ему лучше признаться в этом сейчас же, – сказал он твердо. – Иначе я просмотрю видеозаписи и вызову полицию.

Присутствующие посмотрели друг на друга. Некоторые покачали головой или заглянули под сиденье, чтобы удостовериться, что сумки там нет.

– Мам, а это не она? – спросил ребенок. Он указал на коричневую сумку, которая лежала между ним и его матерью.

Мать посмотрела сначала на ребенка, а затем на нас с Джерардом.

– Да, вот она, – сказала женщина. – Я положила ее сюда, чтобы она не потерялась. Спасибо, что напомнил.

Она со смущенным видом протянула ее Джерарду. Он внимательно на нее посмотрел, взял сумку и положил Донне на колени.

– Ты не поверишь, что иногда творится в зоне ожидания, – произнес Джерард достаточно громко, чтобы женщина, взявшая сумку, это слышала. Мы вернули тележку для экстренных случаев на место. На часах не было и половины девятого.

Я вернулся в свой кабинет и поморщился, сделав глоток остывшего кофе. Отставив кружку, я пригласил первую пациентку по имени Ханна Ковач.

Просмотрев ее карту, я увидел, что она приехала из Венгрии и зарегистрировалась у нас только несколько месяцев назад. Женщина обращалась в клинику лишь один раз после выкидыша на раннем сроке. В пометке, сделанной администратором, говорилось, что она хочет поговорить о чем-то личном.

Когда пациент записывается на прием, администратор обычно просит кратко описать проблему. Дело вовсе не в том, что он слишком любопытен (большинство администраторов предпочли бы не спрашивать), просто в любой современной клинике есть не только врачи общей практики, но и физиотерапевты, фармацевты и специалисты по психическому здоровью. Это значит, что наши администраторы, используя продуманную систему навигации, направляют пациента к наиболее подходящему специалисту. Думаю, пройдет некоторое время, прежде чем люди с этим смирятся.

Большинство привыкли думать, что врач общей практики – это человек, который решает любые медицинские проблемы.

– Войдите! – пригласил я, когда Ханна постучала в дверь. – Здравствуйте, Ханна, я доктор Хан.

Она вошла в сопровождении пожилого индийца, который показался мне знакомым, но я не мог вспомнить, кто это.

– Чем я могу помочь?

Никто из них не ответил. Ханна опустила глаза, а индиец посмотрел на нее в надежде, что она что-нибудь скажет.

– Ханна, вам будет проще, если мы поговорим наедине?

Она нервно покачала головой.

– Все, что вы мне расскажете, останется тайной, поэтому вам не нужно беспокоиться, – сказал я мягко.

Она не подняла взгляд.

– Мне рассказать доктору Хану, что произошло? – спросил мужчина. Ханна пожала плечами.

Я предпочитал, чтобы пациенты говорили сами за себя, особенно в тех случаях, когда я не понимал, в каких отношениях состоят люди. Однако я понял, что в данном случае мне только так удастся получить хоть какую-то информацию.

– Я мистер Пател, сосед Ханны, – сказал мужчина.

Теперь я его узнал: мистер Притпал Пател был одним из наших пациентов. Мистер Пател