Очень краткая история жизни на Земле: 4,6 миллиарда лет в 12 лаконичных главах - Генри Джи

экстремальнее. Когда же наклон оси становится меньше, разница между временами года (и между климатическими полюсами) чуточку сглаживается.

Третий цикл – это прецессия: сама наклоненная ось суточного вращения Земли описывает в пространстве конус вокруг перпендикуляра к плоскости орбиты Земли, хотя, конечно, движется гораздо медленнее, чем планета. Прецессию хорошо видно на примере крутящейся юлы. Этот цикл длится около 26 000 лет. Очень терпеливый джинн за много веков заметил бы неторопливый танец прецессии: сейчас Северный полюс почти точно указывает на Полярную звезду в Малой Медведице, которую вскоре – по меркам джинна, конечно, какие-то 13 000 лет – в роли путеводной звезды сменит Вега из созвездия Лиры[274].

Из-за того что параметры земной орбиты медленно меняются в результате действия этих трех дополняющих друг друга циклов, количество солнечного тепла, достигающего нашей планеты в каждой конкретной точке, периодически меняется. В результате примерно каждые 100 000 лет Земля переживает резкое похолодание[275].

Но орбита нашей планеты дышит, а ось вращения дрожит и качается уже несчетные миллионы лет. Тем не менее общий эффект этих изменений был крайне слабым – вплоть до 2,5 миллиона лет назад. До тех пор на земной жизни гораздо сильнее отражались земные события – дрейф континентов, химический состав океана и атмосферы. Но 2,5 миллиона лет назад расположение континентов оказалось таким, что влияние небесной механики усилилось.

Появление полярных шапок оказалось последней каплей. Орбитальный танец и дрейф континентов ввергли Землю в череду ледниковых периодов. Первые были довольно мягкими, но с каждым движением этого маятника становились все суровее и продолжаются до сих пор. Каждое оледенение длится около 100 000 лет, сменяясь межледниковьем продолжительностью 10 000–20 000 лет, когда климат ненадолго становится очень теплым, сравнимым с тропическим, даже в высоких широтах.

Пик последней ледниковой эпохи наступил 26 000 лет назад. Весь северо-восток Северной Америки был покрыт Лаврентийским ледниковым щитом, запад – Кордильерским. Северо-запад Европы томился под Скандинавским щитом. Под тяжестью ледников изнывали горные хребты по всей планете – от Альп до Анд. Та же часть Северного полушария, которую не сковали льды, стала бескрайними степями и голой, открытой всем ветрам тундрой.

Образовавшее ледники огромное количество воды не появилось из ниоткуда по мановению волшебной палочки: уровень моря во время ледникового максимума был на 120 метров ниже современного. Уже 10 000 лет мы наслаждаемся межледниковьем, а уровень моря сейчас выше среднего за последние два миллиона лет.

Для ледникового периода характерны очень резкие изменения климата. Такая резкость делает их, мягко говоря, разрушительными. Британия, располагаясь на западной оконечности Евразии, находится на переднем рубеже влияния океанических течений и преимущественно западных ветров, поэтому там климатические контрасты проявляются особенно ярко. Полмиллиона лет назад остров скрывал полукилометровый слой льда, но уже 125 000 лет назад на берегах Темзы львы охотились на оленей, а в реке Тис паслись бегемоты. Спустя еще 80 000 лет Британия стала безлесой степью, на просторах которой зимой кочевали стада северных оленей, а летом – бизонов[276], а спустя еще 20 000 лет британских холодов не выдерживали даже северные олени[277].

Океанические течения и наличие ледников усугубляют сводящую с ума климатическую чехарду.

Своим мягким климатом – тем более примечательным с учетом широты – холмы современной Британии обязаны струям теплого течения, омывающего берега острова на своем пути на северо-восток откуда-то из окрестностей Бермуд. Где-то в районе Гренландии это течение встречается с холодными арктическими водами и охлаждается, попутно нагревая воздух над собой. Плотность воды увеличивается с понижением температуры, поэтому остывшее течение опускается на дно и разворачивается к югу, образуя глубоководное холодное океаническое течение.

Широта, на которой происходит охлаждение и погружение вод теплого течения, очень важна для британского климата. Случись это южнее, чем сейчас, и климат Британских островов станет куда холоднее. На пике последней ледниковой эпохи теплое течение не уходило дальше широты Северной Испании, поэтому Британия тогда напоминала северный Лабрадор сегодня[278].

Движущей силой глубинных течений является не только тепло, но и соленость. Чем соленее воды теплого северо-восточного течения Северной Атлантики, тем они плотнее – и тем быстрее они нырнут на дно у берегов Гренландии. Побочным эффектом будет увеличение разницы в солености моря и дрейфующих на его поверхности айсбергов.

В конце последней ледниковой эпохи разница в солености привела к проблеме: от сдающегося глобальному потеплению Лаврентийского ледникового щита начали массово откалываться айсберги и поступать в Атлантику. Внезапное поступление огромных объемов холодной пресной воды снизило соленость Северной Атлантики, ослабив глубинные течения и снизив океаническую циркуляцию[279]. Результатом стало несколько коротких похолоданий в течение этого межледниковья.

Ледник обладает коварной особенностью: он очень светлый и хорошо отражает солнечный свет. Чем больше становится льда, тем больше солнечного света отражается от поверхности, поверхность меньше прогревается и остается еще больше нерастаявшего льда, который еще сильнее отражает солнечный свет – и эта положительная обратная связь усугубляет похолодание.

Все эти факторы делают эффект величественной небесной механики плохо предсказуемым, поэтому изменения климата могут быть очень резкими. Около 10 000 лет назад, в самом конце последнего оледенения, климат Европы за время человеческой жизни изменился от субарктического до повсеместно умеренного.

На окраинах континентов изменение климата оказалось самым суровым, и в высоких широтах оно тоже было более чем заметно. Впрочем, ощущались изменения и в тропиках, где в саваннах и на опушках лесов в Африке обитали разные виды гоминин. Пока что в самых страшных кошмарах наших далеких предков не было ни намека на мысли о ледниках. На тот момент их тревожила гораздо более насущная проблема: и без того сухой климат стал еще более засушливым.

Произошло это практически внезапно, примерно два с половиной миллиона лет назад[280].

Леса стали сохнуть.

Добычи стало меньше, а сама она стала пугливее. Найти и поймать ее стало сложнее.

Гомининам больше нельзя было довольствоваться расслабленным существованием – тут откопал какой-то клубень, там поглодал чей-то костяк. Впрочем, парантропы все еще продолжали упорно копаться, луща орехи и в кашу растирая клубни своими мощными челюстями, но их жизнь становилась все тяжелее и тяжелее. Кочующие группы парантропов встречались все реже, и однажды – примерно полтора миллиона лет назад, когда север Европы и Северная Америка изнывали под гнетом неимоверно выросших ледников – последние парантропы окончательно исчезли из африканских саванн.

Но в это же время появился новый вид гоминин, разительно отличавшийся от всех прежних. Выше остальных. Умнее остальных. Гоминины этого вида улучшили двуногую походку, внедренную их предками за миллионы лет до того. Остальные гоминины питались тем, что удавалось найти. Парантропы стали специализированными растительноядными. Новые гоминины стали саванными хищниками.

Мы называем их Homo