Один мир на двоих - Хелен Бьянчин

— Ты хочешь рассказать мне про этот сон?

— Совсем не хочу.

— Тогда я отведу тебя в постель. — Алессандро забрал у нее чашку из рук, поставил на маленький столик и взял Лили за руку.

Она едва не поверила в невозможное, но это было бы все равно что гнаться за лунным лучом. А Лили больше не верила в волшебные сказки.

Но одна ночь, всего лишь одна ночь в объятиях этого мужчины исцелила бы ее израненную душу. Ей так хотелось почувствовать себя желанной, пусть и на короткое время. Хотелось уснуть в его теплых руках, зная о том, что, когда она проснется, он все еще будет с ней.

Правда, наступит неизбежное «потом», когда они расстанутся. И что тогда она будет делать?

Значит, он отведет ее в спальню, затем уйдет.

Но он не ушел, и она не сказала ему, что ему не надо оставаться. Минуту Лили стояла неподвижно, глядя на Алессандро, а в следующую минуту он лег в постель и уложил ее рядом с собой:

— Спи, Лили. И ради бога, лежи спокойно, не вертись… Этого не сможет вынести ни один мужчина.

Ей было так хорошо! Даже больше чем хорошо… И, как котенок, которого она ласкала утром, Лили уткнулась головой в плечо Алессандро и уснула.

А он лежал без сна, мучительно изнемогая от возбуждения.

Солнечные лучи проникали сквозь жалюзи, когда Лили проснулась, и на секунду ей показалось, что она снова в своей квартире. Но комната была другая, кровать — не ее, и она лежала, уютно свернувшись калачиком, возле теплого мужского тела.

Хуже того, мужская рука обнимала ее грудь. Это был очень возбужденный мужчина…

— Ты не спал.

— Нет, я спал, и ты была частью очень страшного сна.

Она почувствовала его теплое дыхание возле своих волос и попыталась высвободиться, но без всякого успеха.

И Лили выразила слабый протест:

— Не думаю, что это хорошая идея.

Алессандро, отодвинув ее густые волосы, прикоснулся губами к чувственной ямке возле изгиба ее шеи, и Лили затрепетала от этого прикосновения.

— Это нечестно, — дрогнувшим голосом проговорила она и судорожно перевела дыхание, когда он пощекотал эту ямку кончиком языка.

Уступить, отдаться его ласкам, этому невообразимому искушению… И Лили тихо застонала, когда губы его стали двигаться вниз, к нежной округлости ее груди. Алессандро ласково обнажил ее и, обхватив ртом напрягшийся сосок, стал посасывать и смаковать его, будто это был изысканный деликатес.

Очень бережно он взялся двумя руками за край ее пижамы и потянул вверх, чтобы снять через голову.

Она увидела его черные завораживающие глаза — и не смогла отвести от них взгляда, в то время как он, обхватив руками ее груди, гладил большими пальцами ее соски — до тех пор, пока они не стали твердыми и острыми.

Слабый вскрик вырвался из ее горла, когда его руки обхватили ее талию, нащупали застежку на эластичном поясе пижамных брюк, расстегнули ее, а затем неспешно стянули их по бедрам вниз и бросили к ее ногам.

Инстинктивно Лили прикрыла рукой низ живота, но рука Алессандро накрыла ее руку.

— Ты так стыдишься, Лилиана?

Она издала странный звук — задыхающийся, прерывистый, — когда он, наклонив голову, обхватил ее губы ртом и стал целовать так, что разум ее помутился… Она забыла обо всем, кроме Алессандро. В мире не было больше ничего, кроме его прикосновений. И тонкий запах мыла, который он использовал в душе, смешивался с пряным мускусным запахом мужчины.

Она услышала тихий страстный вскрик — и поняла, что это вскрикнула она в знак протеста, когда он остановился на секунду, чтобы обезопасить ее.

— Пожалуйста… — Хрипловатый стон сорвался с ее губ и затих.

И в тот момент, когда Лили почувствовала, что не может больше терпеть, он взглянул в ее широко раскрытые, наполненные страстью глаза… и будто весь мир замер на несколько бесконечных секунд…

И тогда он навис над ней всем телом и вошел в нее.

Он видел, как глаза ее расширились, когда она приняла его в себя, приподняла бедра в молчаливом призыве. Алессандро стал двигаться, сначала медленно, затем все быстрее, подчиняя ее себе, поднимая ее бедра так высоко, что она сливалась с ним, становилась его частью. Он довел ее до исступления, а затем держал ее, когда она распадалась на части, содрогаясь от наслаждения.

Потом они вместе лежали в ванне, и тогда она увидела белые полоски шрамов на его теле, татуировку на левом бицепсе и какой-то символ на бедре.

Лили осторожно погладила шрам, затем — другой, гадая, откуда они взялись. Три шрама были явно от ножевого ранения. Но один, с рваными краями, был непонятного происхождения.

— Тебе они кажутся отвратительными?

Увидев, как глаза его потемнели. Лили медленно покачала головой:

— Нет. — Комок возник у нее в горле, и она с трудом сглотнула его. — Эти шрамы — твоя неотъемлемая часть.

Ни секунды не задумавшись, совершенно непроизвольно она пригнулась и провела губами по каждому шраму.

— Может быть, когда-нибудь ты мне расскажешь о них.

Ей надо было склониться еще больше, чтобы прикоснуться к татуировке на его бедре, и Лили услышала, как Алессандро глубоко вздохнул, когда она привстала и нагнулась к нему.

И в следующее мгновение она обхватила ногами его талию, прижала его голову к себе, ища его губы, и подарила ему такой соблазнительный поцелуй, который мог привести лишь к единственному исходу.

Через некоторое время они вылезли из ванны, вытерли друг друга, а затем Алессандро, подхватив Лили на руки, понес ее в постель.

Через несколько дней, за ужином, Алессандро сообщил ей о том, что Джеймс покинул Италию.

— Ты в этом уверен? — с сомнением спросила Лили.

— Я дал ему понять, что здесь, в Италии, его ждет тюрьма — за то, что он преследовал тебя, совершил нападение, — невозмутимо сообщил Алессандро. — Не говоря уже о том, что ты собираешься подать на него в суд за причинение вреда здоровью и за посягательство на твою свободу.

— Ты сказал ему об этом? — с изумлением воскликнула Лили, заметив, как на скулах Алессандро заиграли желваки.

— Ты думаешь, что я оставил бы его в покое?

— Да… нет, — в замешательстве произнесла Лили, не зная, что ей сказать. — И это все?

«Не все», — подумал про себя Алессандро, но он не хотел ей все рассказывать.

— Было еще что-то? — тихо спросила Лили, пытаясь прочитать что-то на его лице, но, увы, безуспешно.

— Если ему дорога его шкура, он забудет о своих претензиях к тебе.

— Ты угрожал ему?

— Это зависит от того, что понимать под словом «угрожал». — Этот человек больше не попытается связаться с Лили никогда.