Рай на земле - Яна Темиз

Продолжение сейчас последует, но они об этом не догадываются, и Вера решила, что не стоит их оповещать. Глядишь, и разойдутся.

– Что все это означает? – озвучила всеобщее нетерпение подошедшая дама.

Говорила она так властно и уверенно, как обычно говорят люди, привыкшие к повиновению окружающих и не сомневающиеся в своем праве задавать любые вопросы, но, похоже, ни у кого, кроме Веры, это неожиданное вмешательство не вызвало ни малейшего неудовольствия или протеста. Впрочем, Мегера и сам ко всем привязывается, Алла испорчена благополучной заграничной доброжелательностью, а предложивший ей помощь Олег Евгеньевич, видимо, просто милый и добрый человек. Не такой, как она, Вера, которой не то что не хочется отвечать, хочется заорать на всю эту маленькую толпу, забыв обо всех приличиях и правилах хорошего тона.

– Да ничего особенного, Лида, – ответил Олег Евгеньевич, и Вера внутренне порадовалась: не такой он и милый, просто это его знакомая или жена, вот и все. Значит, она, Вера, не такая плохая! – Просто девушке нужно было срочно позвонить, и я ей дал телефон.

– Это я вижу, – агрессивно, словно продолжая давнишний спор, сказала дама. – Когда каким-нибудь девушкам срочно что-нибудь нужно, ты тут как тут!

– Ли-и-ида, – с легкой укоризной и снисходительной улыбкой протянул Олег Евгеньевич. Как-то так протянул, что сразу стало понятно: это его жена, и она любит цепляться к нему из-за всякой ерунды, вроде «девушек», а он ее любит и прощает и терпит ее придирки, и все это такая милая, затянувшаяся лет на двадцать, а то и тридцать игра, и им обоим она нравится, хоть и слегка прискучила. – У них действительно было важное дело.

– То «ничего особенного», то «важное дело»! – сделала свой ход в игре дама. Судя по всему, по-английски она не понимала и очень хотела, чтобы ей все объяснили.

– Да тут и то и другое! – вступил Валера-Мегера. – Собственно, и правда, ничего особенного – для нас. Но в то же время…

– Олег, ты можешь объяснить по-человечески? – не снизошла до развязного незнакомца строгая Лида. Никогда не разговаривайте с неизвестными, правильно?

– Вчера кто-то утонул, – объяснил по-человечески ее любезный муж, – какая-то немка.

«Занятно, – вдруг подумала Вера, – почему всем так приятно повторять, что она немка? Как будто это нас утешает: мол, не наша, не соотечественница… компатриотка, как когда-то говорил ехидный переводчик с английского Серегин… он любил всякие такие словечки. Как будто если она немка, то это лучше, чем если бы она была русской… или, как теперь говорят, россиянкой. Словно мы хотим отдалиться, сделать вид, что нас это не касается. И если утонула немка, то нас не касается, а если бы… „наша“, то касается: лицо надо было бы делать, типа нам так жаль, и мы грустим… а из-за немки можно и не переживать и не делать вид, что переживаешь. Все-таки мы все такие националисты, и сами этого не замечаем. Немка утонула – все в порядке, продолжаем отдых, наши все целы!»

– И что, вы видели, как она тонула? – выяснив, кому звонила облагодетельствованная мужем девушка, она должна была выяснить – зачем. Допрос с пристрастием.

Наверное, когда он приходит с работы, она обнюхивает его и оглядывает, и если он пришел на пять минут позже, чем обещал, расспрашивает его о пробках, и потом проверяет полученную информацию в интернете, и если на его пальто вдруг окажется волосок, прицепившийся где-нибудь в метро или театральном гардеробе, то она каменеет в презрительном молчании или, наоборот, разражается упреками. И такая совместная жизнь их обоих устраивает, у них хорошая квартира и взрослый сын или дочь, и много работы, поэтому он и не расстается с телефоном, а она это знает и постоянно звонит ему в самое неподходящее время, а он говорит ей: «Ли-и-да, ты же знаешь, у меня совещание…»

Звонок прервал Верины размышления, не дав ни ответить, ни не ответить на заданный вопрос. Он был резким и неожиданным и прозвучал так странно на залитом солнцем пляже – как будто они и не на пляже вовсе, а где-нибудь на работе или в собственной московской квартире. «Это потому, что у него самый обычный звонок, а не мелодия какая-нибудь, как у всех», – поняла Вера, заметавшаяся было в первом порыве снять трубку.

– Да, мама, – уже говорил в эту самую трубку Олег Евгеньевич, – все в порядке, не волнуйся… нет пока… хорошо, хорошо! Да, я же тебе говорил… мы на пляже сейчас… Лида привет передает… да, жарко, конечно… не волнуйся, мам…

Воспользовавшись тем, что внимание присутствующих временно отвлеклось от ее персоны, Вера быстро сложила полотенце, крем и прихваченный неизвестно зачем детектив в пляжную сумку.

Сумка была куплена вчера утром, во время ее ранней прогулки и очень ей нравилась. Она была яркой и вызывающе бесполезной: куда с такой ходить, кроме как на пляж, а на пляж ты ходишь раз в несколько лет, если выбираешься в нормальный отпуск, а не отсиживаешься у мамы на даче с теми же книжками, с которыми не расстаешься на работе! Зачем тебе такая сумка – носить на даче детективы до гамака? Но экзотические цветы не дали ей отвести глаза от своих причудливых лилово-пурпурных лепестков, неожиданно перетекающих в изумрудно-бирюзовые листья, заставили подойти к витрине, возле которой через секунду возник откуда-то – соткался из воздуха, сказал бы классик? – маленький бойкий человечек, говоривший на странной, но при этом понятной смеси языков, а через минуту – или тоже через секунду? – Вера уже была обладательницей этой самой сумки. Ну и что? Ну и пусть до гамака – зато она такая… такая, что глаз не отвести, а я вечно хожу с дорогущими и унылыми черными кожаными, могу раз в жизни себе позволить! И, кстати, с ней удобно – с чем бы я пошла на пляж, с целлофановым пакетом?

Надо быстренько уйти от этой толпы любопытствующих. Вера направилась к лестнице, надеясь встретить Дилек и полицейского там и увести куда-нибудь, где прохладно и никого нет, но сделать это ей не удалось.

Они уже шли к ней, оставив позади последние, тонувшие в песке ступени.

А Алла, Валера-Мегера и Олег Евгеньевич со своей Лидой и мамой в телефонной трубке смотрели во все глаза и явно рассчитывали слушать во все уши – так не говорят, и ты это прекрасно знаешь!

Интересно, не будь у меня этой яркой сумки, смогла бы я ускользнуть, слиться с фоном, как хамелеон, и хоть раз в жизни сделать то, что хотела?

16

Таких Дилек ненавидела особенно.

Едва увидев эту женщину, она почувствовала тот необъяснимый приступ ненависти, который иногда накатывал на нее, как волна где-нибудь в Чешме – здесь таких волн почти не бывает, не врет реклама, красота, рай на земле и так далее… вот они и едут сюда, такие тетки!

Хотя Дилек могла уже привыкнуть к самым разным туристам и туристкам, и быстро определять их национальную принадлежность и уровень доходов, и мысленно классифицировать их, рассовав по полочкам вроде зоологических видов, подвидов и семейств, и угождать их прихотям и капризам, – такие женщины вызывали у нее неизменную неприязнь. Лучше уж холеные дамы, которые из кожи вон лезут, лишь бы эта самая кожа была гладкой и загорелой, или богатые старушки вроде той, у которой пропали коробочки, или бизнес-леди, с трудом удерживающие себя около бассейна в заслуженном безделье и иногда все же дорывающиеся до телефонов и что-то в них привычно кричащие, – все эти категории, как и матери с малышами, которых по русскому обычаю непременно надо возить к морю, чтобы они не зачахли, и юные красотки, пытающиеся устроить свою судьбу среди тех, кто отдыхает в хороших отелях, были ей понятны и никаких чувств не вызывали.