Магия шипов - Маргарет Роджерсон

Ее пульс участился.

– Все они – маги?

Ханна окинула ее странным взглядом.

– Нет, моя дорогая. Гости господина Эшкрофта из Парламента, а не из Магистериума, и это даже к лучшему. У меня не хватит нервов на всех этих демонов. Я знаю, что от них никуда не деться, но все это так противоестественно. – Она вздрогнула и не заметила, как Элизабет расслабилась. – А теперь давайте-ка снимем с вас это старое платье… Вы только посмотрите на эту царапину у себя на плече, бедняжка…

Прошла целая вечность, прежде чем внешний вид Элизабет привели в безукоризненный порядок. Кожа стала невероятно нежной после мытья, а из-за долгой процедуры в горячей воде кончики пальцев сморщились словно курага. Ее голова попеременно то болела, то пульсировала от тех пыток, которым Ханна подвергла ее, пытаясь расчесать. От нее исходил слабый и неприятный запах гардений.

Кипы сапфирового шелка зашуршали вокруг ее тела, когда служанка застегнула платье. Оно оказалось роскошным, однако в нем было слишком много ткани. Элизабет чувствовала себя так, будто плавала в собственном миниатюрном море. Затем Ханна начала зашнуровывать корсет на спине, и у девушки перехватило дыхание.

– Я не могу дышать, – выдавила она, хватаясь за грудь.

Ханна решительно взяла ее руки и отвела в сторону.

– Сейчас так модно, мисс.

Элизабет глубоко встревожила мысль о том, что дышать сейчас было не в моде.

– А если мне придется бежать, – усомнилась она, – или сражаться с кем-нибудь в этом доме?

Ханна была поражена.

– Я знаю, что в последнее время вы перенесли ужасные переживания, моя дорогая, но вам лучше держать такие мысли при себе. Подобные разговоры совершенно не к лицу молодой леди. Вот, только взгляните на себя.

Она развернула ее к зеркалу. Элизабет смотрела на отражение девушки, едва узнавая себя. Волосы ниспадали на плечи гладкими блестящими каштановыми волнами, и она была чище, чем когда-либо в жизни. Голубые глаза ярко контрастировали с розовыми, румяными щеками. Хотя она никогда не отличалась пышными формами, сапфировое платье придавало ее фигуре гордый и статный вид. Прямо как Наставница, подумала Элизабет, и у нее перехватило дыхание. Даже цвет платья напоминал ей одеяния хранителей.

– Как чудесно, – выдохнула Ханна. – Синий цвет оттеняет ваши глаза, не так ли?

Элизабет удивленно провела руками по шелковой ткани платья.

– Осмелюсь предположить, что пришло время сопроводить вас на ужин. Не беспокойтесь, я покажу дорогу. В этом доме так легко заблудиться… О боже, не споткнитесь! Просто приподнимите платье немного, если нужно…

Сумерки окрасили землю в оттенки индиго и фиолетового, однако внутри поместья было светло, как днем. По коридорам разносились ароматы еды, смешиваясь с запахом лилий, расставленных в вазах на каждом столе. Когда Ханна ввела Элизабет в столовую, ослепительное сияние затмило ей взор. Свет исходил от всего: серебряной посуды, драгоценных камней, дрожащих, словно гигантские капли дождя в ушах дам, и ободков бокалов шампанского, когда гости оборачивались, чтобы посмотреть, кто вошел.

Эшкрофт был поглощен разговором в другом конце комнаты, но красивая хрупкая женщина немедленно бросилась к Элизабет и представилась как жена канцлера, Виктория. Ее золотисто-каштановые кудри были собраны на макушке в замысловатый пучок, и она имела привычку смущенно трогать нитку жемчуга на шее, как бы убеждая себя, что она все еще там. Своими легкими нервными движениями и блестящим серебристым платьем женщина напомнила Элизабет голубя, который однажды весной гнездился в каменной кладке рядом с комнатой, в которой они жили с Катрин, тревожно курлыкая всякий раз, когда кто-нибудь из них высовывал голову наружу.

– Боюсь, Оберон не может отделаться от лорда и леди Ингрэм, – сказала она, тепло улыбаясь. – Почему бы мне не познакомить вас с парой гостей, прежде чем мы сядем? Все вам так рады! Они читали о вас в газетах.

Следующие несколько минут Элизабет провела, расхаживая по комнате, заучивая имена разных важных персон и тщетно пытаясь присесть в реверансе или хотя бы книксене. В конце концов она сдалась, объяснив это тем, что церемониальные приветствия не были включены в курс ее обучения в Великой библиотеке. Заявление это было встречено взрывами смеха. Она улыбнулась, понимая, что все подумали, будто это шутка.

Вскоре Эшкрофт постучал вилкой по бокалу. Когда он подошел к столу, воцарилась тишина, и слуга подал Элизабет фужер с шампанским. Она с восхищением слушала, как Канцлер произносит речь о прогрессе, приравнивая новые достижения в области добычи угля и природного газа, паровой энергетике к волшебству.

– Подобно магии, – говорил он, – технология пугает тех, для кого ее внутреннее устройство остается тайной, но ради прогресса человечество должно принять перемены с распростертыми объятиями. Я всегда считал, что чародеи только создают препятствия, живя отдельно от людей и ведя свои дела в тайне. Как Канцлер, я считаю своей целью вывести магию из тьмы на свет.

Раздались вздохи, когда комнату наполнило золотое сияние, гораздо более яркое, чем свечи. Ветки лилий, расставленные на столах, начали светиться, каждая тонкая тычинка пылала, заливая лица гостей мерцающим, неземным сиянием.

Эшкрофт заговорил, перекрывая аплодисменты.

– За прогресс, – сказал он, поднимая бокал.

Элизабет последовала примеру остальных гостей и сделала осторожный глоток шампанского. На вкус оно оказалось кислее, чем она ожидала, а пузырьки, шипя, стекали по горлу и словно раздували угли в животе. Девушка улыбнулась и захлопала в ладоши, охваченная ярким приливом счастья, который длился на протяжении всего ужина. Слуги принесли подносы с ароматным зеленым супом и белой рыбой, плавающей в травяном соусе, а затем блюда с глазированным фазаном и олениной на подушке из спаржи. Она никогда не ела ничего более изысканного.

Элизабет только что расправилась со вторым блюдом и приступила к третьему, когда услышала:

– Полагаю, вы очень высокого роста, дорогая. – Эти слова мягко произнесла леди Ингрэм, как вдруг кто-то упомянул имя Натаниэля во главе стола. Элизабет перестала жевать и прислушалась.

– Он немедленно должен задуматься о женитьбе, ради всего Аустермера, – настойчиво прогудел один из политиков, язык которого уже заплетался от выпитого. – Да-да, ему лишь восемнадцать, но Ее Величество уже начинает беспокоиться. Что, если мы стоим на пороге войны, а у нас не будет представителя славного семейства Торнов, который вселит страх в сердца наших врагов? – Мужчина стукнул кулаком по столу, отчего зазвенели столовые приборы.

– Лорд Киклайтер, нам вряд ли грозит война, – вставил кто-то.

Усы лорда Киклайтера возмущенно задрожали.

– Любому народу всегда будет угрожать война, и если не сейчас, то через пятьдесят лет! А если у Магистра Торна не появится наследник, что тогда? Наше население не защитит себя от завоевателей!