Падший - Рене Ахдие

– Ее зовут королева Елизавета! – заворчала Пиппа, выбежав в зал в своем бледно-зеленом хлопковом платье, белый шелковый пояс тянулся у нее за спиной. Как только корги увидел Пиппу, то перевернулся на спину и гавкнул, подергивая лапками в воздухе. – Елизавета. – Пиппа с укором указала пальцем на задорную собачонку. – Мы это с тобой уже обсуждали. Твое поведение неприемлемо для английской королевской особы. – Виновата. С извинением покосившись на Селину, Пиппа подняла возмущенную королевскую особу с пола и отдала ее Антонии, потому что та как раз закончила распаковывать товары, которые завтра необходимо было разложить по полкам.

– Какая ты непослушная cadela[68], – проворковала Антония, вплетая португальские слова в свою речь. – Давай, посидишь со мной на складе, minha filha[69]. Если будешь себя хорошо вести, обещаю угостить тебя кусочком ветчины, а может, даже хлебушком с сыром.

– Никакой ветчины, – взмолилась Пиппа. – Иначе она просто взбесится потом.

Смех разнесся по комнате.

– Quelle[70] сюрприз, она и сейчас бешеная. – В дверях появилась Элуиз Генри, вытирая руки о свой фартук, который до этого был идеально чистым. Аромат меда повсюду сопровождал миленькую креолку. Ее темная кожа лица сияла из-под яркого модной чепчика, который по форме напоминал корону.

– Антония? – окликнула ту Элуиз. – Не могла бы ты попробовать последнюю порцию холодного крема[71], tout de suite[72]? Я на этот раз добавила чуть больше лавандового масла и думаю, так гораздо лучше, особенно если, как ты предлагала, смешать с розовой настойкой.

– Разумеется, – сказала Антония, ставя королеву Елизавету на пол рядом с кассой.

– И мне не терпится попробовать крем, – заметила Пиппа. – Разве ты не хочешь услышать и мое мнение?

Элуиз одарила ее теплой улыбкой.

– Конечно. Я хочу, чтобы каждая из вас его попробовала, как только он будет готов. Просто я пока не овладела в совершенстве маминым рецептом, а совет Антонии относительно лечебных трав стал для меня приятным une revelation[73]. Не могла бы ты подождать следующую порцию?

Пиппа кивнула как раз в тот момент, когда шаловливый корги попытался удрать. В магазине на короткий миг воцарился настоящий хаос, когда три юные девушки изо всех сил бросились загонять в угол песика, который решил, что происходящее есть не что иное, как самая веселая в мире игра. Вскоре Антонии удалось схватить маленькую королеву, когда та поспешила за Элуиз в кладовку вместе с Пиппой. В следующий миг собачка тявкнула от негодования. К счастью, ее удалось посадить обратно в ее конуру в уголке, чтобы дать ей время подумать над своим несносным поведением. Антония начала петь колыбельную на португальском, и ее проникновенный голос разнесся по залу, смешиваясь с тявканьем.

Селина подавила улыбку, поправляя шторы с пестрым орнаментом у входной двери, пока те не стали, по ее мнению, выглядеть идеально. Затем она сделала шаг назад, довольная результатом. Ее окружали мягкие ткани и перламутровые оттенки. Уютное кресло, обитое дамастом цвета слоновой кости, стояло у задней стены в окружении четырех сочетающихся с ним стульев. Три другие стены магазинчика украшали свежевыкрашенные полки с рулонами тканей, катушками лент и стопками модных парижских журналов, связанных наподобие книг деловитой Элуиз. Смазанные лесенки стояли на металлических рейках, чтобы быстро доставать товар с верхних полок, и напоминали Селине о ее любимой библиотеке на улице Ришелье в Париже.

Магазин был почти что идеальным.

Но до безупречности еще все-таки недоставало нескольких деталей. Еще нужно было повесить вывеску магазина на улице. Два абажура для газовых ламп треснули, пока их везли, и доставка новых была запланирована лишь на конец этой недели. Однако еще до того, как двери магазина официально открылись, у них уже сделали целых шесть заказов. Две швеи с улицы Мариньи были наняты для работы над этими заказами, они должны были сшить наряды по личным эскизам Селины. И потенциальные покупатели то и дело звонили в колокольчик снаружи или же стучали по дверному косяку, чтобы сделать новый заказ.

С тряпкой и ведерком мыльной воды из кладовки показалась Пиппа, готовая отмывать то, что натворила королева Елизавета на ковре.

– Приятно видеть тебя улыбающейся, – заметила Пиппа, закатывая рукава.

Селина развернулась на каблуках.

– Сегодня вполне себе хороший день, – сказала она Пиппе.

Пиппа просияла.

– Соглашусь. – Она окунула тряпку в воду и начала выжимать. – А как прошла ночь? Ты хорошо спала?

Улыбка Селины дрогнула.

– Разумеется, – соврала она.

– Не ври мне, дорогая моя. За стеной нашей квартирки я слышала, как ты ворочалась, – ответила Пиппа, ее йоркширский акцент звучал в каждом слове. – Опять тот же самый сон?

Неловкость заставила Селину покраснеть.

– Полагаю, что тот же. Но… сложно что-то вспомнить. Я как будто бы цепляюсь за воду каждый раз, когда пытаюсь вспомнить подробности.

– Сны часто такие, – выражение лица Пиппы стало задумчивым. Она прикусила нижнюю губу, начав с усердием оттирать ковер. – И врач предупреждал, что у тебя могут быть проблемы с памятью в ближайшие несколько месяцев из-за того, что ты ударилась головой.

Селина прижала палец к виску, недовольно сдвинув брови.

Пиппа тут же подскочила на ноги со стекающими с рук мыльными пузырями:

– Сердце болит?

– Нет. Просто мне… не по себе.

– Конечно, тебе не по себе. Кто бы был доволен в подобной ситуации? – Она опять прикусила губу.

– Не надо чувствовать себя виноватой, Пиппа, – пошутила Селина. – Ты-то не била меня по голове и не ломала мне ребра.

Пиппа потянулась к цепочке с золотым крестиком на шее.

– Ты права. Но быть может… я могла бы постараться лучше, чтобы тебя обезопасить. И мне жаль… жаль, что я не могу помочь тебе вернуть память. Ну или хотя бы восполнить некоторые пробелы.

– Это и правда помогло бы, – согласилась Селина. – Но врач сказал, что будет лучше, если я вспомню все самостоятельно, что мой разум сам разложит все по полочкам, когда придет время… или что-то подобное. – Она печально вздохнула. – Бабушка Майкла с этим согласна. Она сказала мне, что когда Лука вернулся после войны, она не заставляла его рассказывать ей обо всем, что он пережил. Наоборот, она дождалась, когда он придет к ней сам, когда будет готов рассказать. Может быть, мне стоит сделать то же самое и дождаться, когда мой разум придет в норму.