Белая фата для Алисы - Ирэн Бург

— Ты шутишь?

— А если нет?

Некоторое время Кевин сидел задумавшись, углубленный в самого себя. Он выглядел растерянным, несчастным. Алиса готова была откусить себе язык за дурацкую шутку.

— Ты что, поверил? — Она положила руку ему на колено и заглянула в его растерянные глаза. — Актриса из меня никакая. И вообще, я никогда не мечтала попасть на экран. Искусство притворства не для меня. Мне не интересно играть чужие роли.

— Предположу, что ты и врать не умеешь.

Его голос повеселел, и у Алисы появилась уверенность, что он с облегчением услышал подтверждение, что ей ничего не надо от него.

— Во вранье так просто заплутать и показаться полной дурочкой, — сказала она с улыбкой.

Кевин подался к ней:

— Как здорово, что я нашел тебя!

Он порывисто обнял ее, и Алиса не отстранилась.

Кевин поднялся и подал Алисе руку. Ей показалось, что она будто воспарила над землей. Кевин предложил ей пройтись к летней площадке, где выступали самодеятельные артисты. На самом деле ей было все равно куда идти, лишь бы быть рядом с ним.

— Мне кажется интересным наблюдать за непрофессионалами. Иногда случается присутствовать при начале будущей большой звезды, когда она еще и не подозревает, что ждет ее впереди.

Кевин повесил себе на плечо ее сумку с карандашами и блокнотом и приветливо улыбнулся. Алиса подумала, что посещение концерта обещает быть весьма приятным.

Когда они подходили к площадке под навесом, были слышны переборы акустической гитары, хриплый баритон напевал что-то из репертуара Пола Маккартни.

Они расположились на нагретых солнцем скамейках с краю, что было весьма предусмотрительно. Ретропевца сменила похожая на черта девушка с издырявленным пирсингом лицом, в черной майке, кожаных шортах и высоких сапогах на полуметровой шпильке. Как чертовка ни старалась, ее слабый голосок тонул в грохоте фонограммы, что отнюдь не мешало расположившейся в первом ряду компании бурно реагировать на ее выступление.

На лицо Алисы лег розовый отсвет клонящегося к закату солнца, пряди ее волос трепал ветерок. На самом деле она предпочла бы слушать шелест листвы и негромкий голос Кевина, чем шум и гам фонограммы.

Когда натужно шепчущая в микрофон певица ретировалась со сцены и ее место заняла группа гологрудых татуированных молодчиков, Алиса с надеждой посмотрела на Кевина. Он обернулся к ней с самой обворожительной улыбкой, какую она когда-либо видела, и сжал ее руку, лежавшую на коленях. Его взгляд словно приклеился к ней: к ее коленям, натянувшим тонкую ткань летних джинсов, к обнаженному плечу, выглядывающему из выреза блузы, к тонкому профилю, к едва заметной тонкой полоске вены на ее виске… Алиса всем своим существом ощущала этот не изучающий и оценивающий, но ласкающий взгляд.

Ее сердце забилось запутавшейся в сетях птицелова птахой. Она готова была и дальше продолжать слушать всю эту какофонию, раздававшуюся со сцены, она могла выдержать любые испытания, лишь бы греться в лучах его нежности.

Кевин снова отвернулся к сцене, а у нее сдавило виски от оглушительной канонады синтезаторов, гитар, барабанов, медных тарелок и топота ног татуированных молодчиков в солдатских ботинках. Она с удивлением посмотрела на Кевина — неужели ему все это доставляет удовольствие? Его лицо было напряженным, глаза смотрели в одну точку, но, похоже, ничего не видели. Кевин скорее напоминал пациента в кресле зубного врача, чем получающего удовольствие слушателя. Она тронула его за локоть. Он тут же наклонился к ней, и она услышала его громкий шепот:

— Может, уйдем?

Не дожидаясь повторного приглашения, она вспорхнула со своего места.

— Тебе хватит развлечений? А то мы можем покататься на лодке. Здесь есть еще аттракционы, тир, — предложил Кевин, когда они достаточно далеко отошли от летней эстрады, чтобы звуки медных тарелок и электрических гитар не мешали разговору.

— Вообще-то мне пора домой, — извиняющимся тоном ответила Алиса.

Хотя на самом деле она вовсе не спешила оказаться снова в гулком одиночестве своей квартиры. Больше всего ей хотелось остаться с Кевином. Но только при условии, чтобы не было рядом ни прогуливающихся парочек и мамочек с детьми, ни любителей бега трусцой, ни шепчущих и орущих певцов и певиц.

— Ну что ж… Ты, наверное, устала. Давай я тебя провожу до дому, — сказал Кевин, и Алиса угадала в его голосе сожаление.

— Да нет, я совершенно не устала и свежа, как клубника на грядке, — с улыбкой заверила она его. — Если тебе очень хочется, мы можем пройти к заводи или пострелять по мишеням, — предложила она, стараясь быть вежливой. — Скажи, что тебе больше всего сейчас хочется?

— Больше всего мне хотелось бы… — Кевин подмигнул ей. — Я хочу, чтобы пошел дождь. А лучше ливень с молнией, громом. Чтобы шквальный ветер валил с ног и потоки воды бурлили вокруг.

— Какой такой ливень?.. Что?.. Откуда?.. — Она задрала голову. На небе — ни облачка.

Кевин встал прямо перед ней, обнял за плечи, заглянул в глаза.

— Ты спросила, чего я хочу, так я и ответил: хочу, чтобы был дождь.

— Зачем?

— Ну… Мы бы пытались спрятаться от дождя под каким-нибудь деревом, стояли бы прижавшись друг к другу, мерзли, дрожали, промокли до нитки и… А дальше как во всех романтических сериалах. Я бы предложил отвезти тебя, где сухо и тепло, и ты бы не отказалась. Ты бы надела мою старую фланелевую рубашку, я бы зажег камин, приготовил глинтвейн…

Его взгляд, тепло его ладоней… Алиса представила, как его губы дотрагиваются до ее губ, она чувствует его дыхание… Его руки гладят ее плечи, ласкают все ее тело… Одна мысль об этом заставила ее задохнуться, отдалась жаром в груди и между ног.

— Я тоже хочу… чтобы твоя старая рубашка, и теплое вино, и камин, — пересохшими от волнения губами прошептала она.

Кевин улыбнулся с заговорщическим видом.

— Эй, смотри! — сказал он и поднял вверх руку с вытянутым указательным пальцем. — Видишь, на горизонте разрозненные облака собираются в войско туч?

Алиса недоуменно поджала губы и повела плечами — небо по-прежнему было чистым.

— Неужели ты не видишь, как прямо на нас надвигается гроза? Включи-ка, дорогуша, воображение. Смотри… — Понизив голос, словно читая стихи, Кевин продолжил: — Иссиня-черная тьма собирает свое войско. Пики молний обрушиваются наземь: бздым, дзз… дзз… Слышна канонада грома: бам, бах, та-ра-рах! Ветер хлещет по щекам колючими дождевыми струями. Окатывает с головой потоками воды. Брр. Спасайся кто может! Бежим!

Он схватил Алису под руку, и они во всю мочь побежали по дорожке парка. Заходящее солнце светило им в спину.

Мотор рыкнул, и автомобиль, осторожно зашуршав шинами, выехал со стоянки и влился в поток машин. Миновав центр, они выехали к кварталу с фешенебельными двух- и трехэтажными домами, прячущимися за стенами зеленых насаждений.