Вильгельм Завоеватель - Поль Зюмтор

Появившийся при Ричарде II орган финансового управления, само существование которого в ту отдаленную эпоху вызывает удивление, дополнял это находившееся в зачаточном состоянии правительство, по составу более или менее совпадавшее с ближайшим окружением герцога. Это была своего рода коллегия {camera), состоявшая из людей, овладевших искусством счета, которым вменялось в обязанность контролировать поступление герцогских доходов. Вполне вероятно, что уже во времена Роберта Великолепного герцог оценивал свои доходы не натурой (как это обычно делалось тогда), а в денежном исчислении.

На территории, составлявшие его домен, герцог направлял своих представителей — виконтов, доверенных лиц, наделенных широкими полномочиями: сбор податей и налогов, поддержание общественного порядка, созыв ополчения и надзор за герцогскими замками. Виконт контролировал деятельность подчиненных ему должностных лиц, лесничих и сборщиков налогов. Именно последние непосредственно занимались взиманием пошлин с товарооборота, причитавшихся герцогу. Зато виконт лично взимал судебные пошлины и налоги, выплачивавшиеся при переходе собственности к другому лицу, а также десятины в пользу церквей, находившихся под патронатом герцога, доходы от чеканки монеты, вассальные вспомоществования и оброки с непосредственных держателей земельных наделов. Всё это в совокупности составляло доход герцога.

Именно благодаря наличию должности виконта герцоги Нормандии, несмотря на продолжавшийся процесс феодализации, в большей мере, чем другие князья, оставались правителями своего народа. Однако уже в начале XI века некоторые виконты фактически сделали свои должности наследственными, так что герцог уже не мог отозвать неугодного виконта и заменить его другим. Именно тогда в источниках появляются упоминания о прево, исполнявших те же обязанности, что и виконты, только в более тесных территориальных пределах. Вполне возможно, что создание этой новой должности было продиктовано стремлением герцога обуздать виконтов, выходивших из-под его власти.

Короткое и бурное правление Ричарда III и Роберта, вероятно, слегка пошатнуло эту административную систему, но все же она устояла. Нормандские бароны, каждый из которых в экономическом отношении сильно уступал герцогскому семейству, проявляли меньше готовности бунтовать, чем это можно было видеть в других местах. Единственная угроза целостности герцогства исходила от представителей самой династии Ричардидов.

А пока что Роберт торжествовал. Его маленький бастард подрастал в Фалезе. Гильом Жюмьежский свидетельствует, что его обучали «добрым обычаям», что подразумевало усвоение навыков дисциплины, самоуважения и почтительного отношения к церковным установлениям. Однако, что касается серьезного школьного образования, то сомнительно, чтобы мальчика научили чему-нибудь помимо азов чтения и письма, притом что с первых лет жизни Вильгельма в глаза окружающих бросались его сообразительность и жажда познания. И в зрелые свои годы он не отворачивался ни от одной из крупных проблем, которые ставил перед ним его век; даже если он и не вполне понимал то, о чем его информировали, желание узнавать новое никогда не покидало его. Качества администратора, восприимчивость, готовность учиться, которую он проявлял с малолетства (несмотря на необузданность нрава, унаследованную им от отца), несомненно, объясняются его природными задатками. Вместе с тем среда, в которой он воспитывался, позволила ему развить свои способности; сыграло свою роль и благотворное влияние отдельных лиц, которое он испытывал с младых ногтей. Кто были эти люди? Мы не знаем этого. Возможно, мать ребенка? Или его отец?

Роберт, крепкий молодой человек двадцати лет, не был заурядным воякой. Управление герцогством, с которым он весьма успешно справлялся, предполагало наличие хотя бы минимального политического кругозора, что проявлялось, например, в церковной политике. Молодой герцог осыпал своими благодеяниями крупные аббатства в Фекане и Жюмьеже, аббатство Мон-Сен-Мишель. Не без личного участия Роберта в 1033 году аббатом монастыря Святой Троицы в Руане стал немецкий монах Изембарт, ученый и художник, благодаря которому церковная жизнь в городе испытала заметный подъем. Герцог проявлял благосклонное отношение к монастырской реформе, чем отличался и его отец, накопив, таким образом, ценный политический капитал, которым сумеет воспользоваться его сын.

К тому времени потребность в реформе стало ощущать и белое духовенство. Церковный собор в Лиможе в 1031 году протестовал против полного отказа от церковной проповеди в деревнях. Епископ Герберт, руководивший церковью Кутанса, распорядился прогнать неграмотных каноников, а его преемник предпринял реконструкцию кафедрального собора. Но пример Кутанса еще оставался единичным случаем. В Мансе на епископской кафедре восседали один за другим четыре представителя семейства Беллем, грубые неотесанные феодалы, обремененные многочисленными семействами, причем один из них вообще не был лицом духовного звания. Более того, если верить записи в «Деяниях епископов Манса», среди них была даже episcopissa, епископиня... Но стоит ли этому удивляться, если в те годы в Риме папский престол занимал тринадцатилетний отрок? Еще один примечательный случай: в Мансе умер граф Герберт по прозвищу Разбуди Собак, которое он получил из-за своей привычки ни свет ни заря носиться по сельской округе, оставивший после себя трех дочерей и одного малолетнего сына. В этой ситуации епископ из рода Беллем стал, если не по праву, то фактически, единственным господином города Манса, что породило, уже в правление Вильгельма Завоевателя, бесконечные конфликты.

В ге годы в герцогстве Нормандском возникали многочисленные новые аббатства, причем чаще по инициативе отдельных баронов, нежели самого Роберта. В 1034 году некий сеньор Онфруа учредил в Прео сразу два аббатства, мужское и женское, причем аббатисой последнего назначил Эмму, представительницу знатного рода, возможно, родственницу герцога. У этой аббатисы был брат Гильом, учившийся и учивший в школе города Пуатье, который в свое время сочинит официальную биографию Вильгельма Завоевателя — Гильом из Пуатье. Герцог Роберт не преминул поучаствовать в создании аббатства Прео: он сделал значительный вклад, оформив его соответствующей грамотой, и, как гласит предание, поручил сыну Арлетты возложить документ на алтарь во время церемонии освящения храма. Это было первое официальное действие Вильгельма, которому тогда исполнилось семь лет. Если это было на самом деле, то отнюдь не случайно: Роберт вывел сына на публику, демонстративно поручив ему участвовать в официальной церемонии, реализуя свои права.

В самом Роберте что-то переменилось. Уже семь лет находясь у власти, он все чаще обращался к благочестивым делам, то участвуя в учреждении аббатств, то учреждая их самостоятельно. Испытывал ли он душевные муки? Современники полагали, что — да, объясняя внезапно пробудившееся в герцоге благочестие угрызениями совести. В 1034 году, к великому изумлению придворных, Роберт объявил о своем намерении совершить паломничество в Иерусалим. Неужели спустя годы, когда после смут и волнений в герцогстве установился покой, призрак убиенного Ричарда 111 стал по ночам тревожить его преемника? Надо полагать, как знак свыше воспринял Роберт поразивший в 1032 году Нормандию голод, ожививший традиционные страхи, за которым последовало моровое поветрие. А тут еще тысячелетний юбилей крестных мук Спасителя, пришедшийся на 1033 год и побудивший толпы паломников из христианских стран отправиться в Святую землю, куда потянуло и Роберта. Первейшие сеньоры герцогства во главе с архиепископом Руанским выразили свое опасение по поводу по-следствий, которые неминуемо наступят, если герцог исполнит свое намерение. С горем пополам удалось избежать худшего в трудные годы с 1027-го по 1030-й, и теперь положение дел внушало надежду: если бы нынешнее правление оказалось столь же продолжительным, как пребывание у власти Ричарда I и Ричарда II, то удалось бы окончательно установить в Нормандии мир и порядок. Напротив, долгое отсутствие герцога, ежели тот отправится в паломничество, непременно вызовет беспорядки и, быть может, большие. Что же касается Роберта, то он, в пылу благочестия и обуянный гордыней, вероятно, полагал, что герцогская власть достаточно прочна и отныне сможет осуществляться сама собой. Ему хватило лишь благоразумия назначить себе преемника на случай, если произойдет худшее.