Ягоды страсти, ягоды смерти - Татьяна Гармаш-Роффе

– Ее сожгли, – ответила ему Елена Ивановна. – Там возле лифта кострище осталось... Мы думали, пожар у нас, дым валил из всех щелей! А потом выяснилось, что около лифта развели костер! Милиция сказала, что горела одежда Евы. Кто-то сложил ее в кучку и поджег. – Она тяжело и прерывисто вздохнула, словно отгоняя слезы. – То есть не кто-то, а убийца, больше некому... Жуть, правда?

– Правда, – согласился детектив.

– Я не верю, что это Дашуня! Такое мог сделать лишь монстр!

Алексей не ответил. Он тоже не верил, что такое могла сделать «Дашуня». Только если Влад, с его пифом, совсем в ней ошибся, совсем. Что, в качестве гипотезы, нельзя сбрасывать со счетов...

* * *

Детектив обогнул первый стеллаж.

– Там кровь на полу! За второй стойкой! – предупредила его Елена Ивановна.

Понятно: несмотря на суровый запрет, все тут побывали, на месте преступления, – народ всегда тянет к страшному. Видимо, человек испытывает потребность познакомиться со Смертью раньше, чем она навестит непосредственно его самого... В надежде преодолеть свой страх перед ней?

Алексей обогнул второй стеллаж. Вот оно, пятно крови!

Скорее всего, Ева, раненная смертельно, причем одним ударом, в самое сердце, как он уже знал, упала тут. Или ее тут положили. Тело пролежало некоторое время – крови натекло с небольшую лужицу. Часть этой лужицы была размазана – наверное, убийца переворачивал тело, уже бездыханное, чтобы его раздеть... И вырезать сердце на спине. Зачем? Хотел поиграть на нервах у публики? Непосредственно у Даши? Или намек на их любовный треугольник с Владом?

Не женский ход мысли, прямо скажем... Или не нормально-женский ход.

Кстати, каким ножом он нарисовал сердце? Крайне маловероятно, чтобы Ева, живая и в сознании, позволила ему это сделать без сопротивления и криков. Но криков никто не слышал. Подвал, понятно, но звук, скорее всего, проходит через шахту лифта... Надо будет проверить слышимость.

Значит, Ева была либо без сознания, либо уже мертва в этот момент. Если без сознания, то вот вопрос к судебно-медицинскому эксперту (с которым детектив непременно свяжется): есть ли следы, свидетельствующие о том, что Еву оглушили или, к примеру, прыснули нервно-паралитический газ ей в лицо?

Теперь, если Ева была уже убита, то варианта два: в первом преступник вытащил нож из груди, нацарапал сердечко на спине, затем снова его вставил... Экспертиза это тоже обнаружит. Хотя нет, нет! Крови было бы значительно больше в этом случае – нож ведь как бы затыкает рану... Значит, у убийцы был второй нож. Или он все же Еву нейтрализовал перед тем, как убить, – и смог вырезать сердечко без сопротивления жертвы. Судмедэксперт скажет ему, изучив этот «рисунок», сделан ли он на живом теле, или уже пост-мортем, – это несложно, детектив и сам бы мог определить это, если бы увидел тело.

Мысленно записав вопросы к прозектору, детектив вернулся к двери во двор, дошел от нее до темно-красной лужицы, а от нее двинулся к лифту, находившемуся по той же стороне, что и винтовая лестница. Он тщательно всматривался в пол, но больше не увидел никаких следов крови, что подтвердило его предположение: Еву убили и раздели там, где лужица.

Впрочем, не обязательно. Покуда нож остается в теле, рана мало кровоточит. И поскольку до этой лужицы Ева была еще одета, то некоторое количество крови могли впитать ее вещи.

Он разогнулся и окинул взглядом путь от двери – через лужицу – к лифту. Да, исключить такого развития событий нельзя: Еву могли ударить ножом в сердце еще за пределами библиотеки, затем внести ее, раздеть – тут образовалась лужица – и положить тело в лифт.

Но самое интересное заключалось в другом. От лужицы до лифта было метров шесть. Если бы тело волокли, то непременно остались бы следы на полу, кровавые следы! В этот момент не только рана кровоточила, но и вырезанное на спине сердце!

А тут – ничего!

Дело интриговало детектива все больше.

Он снова нагнулся, на этот раз над кострищем. Осторожно размел его рукой в перчатке. Вне всякого сомнения, жгли женскую одежду – не до конца сгоревшие лоскуты ясно на это указывали. Двое сотрудников библиотеки, как пояснила Елена Ивановна, довольно быстро загасили пламя огнетушителями, и можно было, хоть и с некоторым трудом, опознать на кострище обрывки белья и платья.

Чтобы развести костер из одежды, в него наверняка добавили какое-то горючее вещество, иначе бы она медленно тлела – ткани не очень хорошо горят... Стало быть, убийца предусмотрительно прихватил с собой это вещество. Следователь с экспертами должны были взять на исследование часть лоскутов и пепел – смогут установить, будем надеяться...

* * *

Он поднялся наверх, попросил у директора выделить ему местечко для разговора с сотрудниками с глазу на глаз.

Ему отвели пустующий кабинет Даши.

Первым делом Алексей осмотрелся. На столе в рамочке премилая семейная фотография. От Влада он знал, что родители Даши развелись, и у каждого новая семья. Вот эта семья, очень большая, и позировала фотографу: Даша, мама, папа, их новые супруги и их новые дети. Все выглядели совершенно счастливыми.

Даша оказалась очень хорошенькой девушкой, со светлыми, пепельного оттенка волосами и спокойными – он бы даже сказал безмятежными – голубыми глазами, в которых, однако, таилось что-то озорное. Росточку в ней всего ничего, к слову. Тогда как Ева, по отзывам, была женщиной высокой и статной.

В ящиках стола ничего существенного не обнаружилось. Лезть в Дашин компьютер детективу было лень: у него уже сложились мнения и впечатления. Но он заставил себя – мало ли!

...Зря только время потерял! Судя по интернет-вылазкам, Даша в социальных сетях не тусовалась, дневников он-лайн не вела. Причем доступ в Мировую паутину в библиотеке ограничений не имел – гуляй не хочу! Работа над диссертацией и отношения с Владом насыщали жизнь Даши в достаточной мере? История ее виртуальных прогулок не была стерта, так что и здесь ничего «левого». Гуляла Даша в основном по новостным сайтам да занималась поиском информации, связанной с работой...

Алексей пригласил к себе первого сотрудника.

Он не стал мучить его сложными вопросами. У него имелся только один-единственный: «Могла ли, на ваш взгляд, Даша убить Еву?»

Вопрос, конечно, был на самом деле довольно хитрый. Потому что человек, ответив «да» или «нет», немедленно попадал в ловушку второго вопроса: «Почему?» И был вынужден что-то объяснять...

В библиотеке работали двадцать два человека, Алексей опросил всех. Большинство ответило «нет!», шестеро ответили «могла!».

Детектив с особым вниманием выслушал ответы этих шестерых.

Двое из них отделались репликами в духе «чужая душа – потемки». Четверо, оглядываясь на дверь, поведали ему, что Даша «молодая, да ранняя», что директорша к ней благоволит, чем та пользуется, и что чересчур резво девица делает карьеру...