Карьера подпольщика (Повесть из революционного прошлого) - Семён Филиппович Васильченко

Сигизмунд начал настойчиво просить, чтобы и его привлекли к этому делу.

Все они и были налицо у Новопоселковского сада. Матвей гулял с Кларой, Сигизмунд с Зосей, отдельно стояли Анатолий, Семен и Владимир Напрасный.

У старого Айзмана в числе того старья, которое он закупал по дворам, чинил, а затем продавал, заговорщики нашли из наиболее подходящего по размеру платья один костюм ученика-реалиста старшего класса и один — ученика мореходного училища. С разрешения старого Айзмана Семен и Матвей забрались в кладовую для учинения маскарада, там переоделись и в таком виде учащихся франтиков пошли гулять со старшими сестрами Семена Айзмана.

Зося не подозревала об истинном смысле прогулки. От Клары же не укрылось то обстоятельство, что друзья ее брата что-то затевают. Но она ничего не говорила об этом.

И Семен — в виде ученика мореходного училища в матросской фуражке и черном мундирчике, и Матвей — в шинели реалиста выглядели весьма недурно; они вполне вошли во вкус роли франтов, но они не подумали, что они на улице могут нарушить какое-нибудь правило учебных заведений, форму которых они одели, а тогда их остановили бы, и они могли бы оказаться в весьма скандальном положении.

К счастью, им отчаянно повезло, и на них никто не обратил внимания, несмотря на то, что они не блистали естественностью манер в первые минуты, когда вышли на улицу.

Их сообщница Клара, в качестве гимназистки шестого класса, хотя и видела, что ни Матвей, ни Семен не найдутся, как поступить, если какое-нибудь школьное начальство остановит их, но решила рисковать вместе с ними. Сама она своей гимназической формы не одела, а вышла в скромной осенней кофточке обыкновенной горожанки и в теплой шапочке.

Начинало темнеть, когда вся компания заговорщиков собралась возле сада. По сведениям Анатолия Сабинина, Развозов в это время должен был итти гулять в город. Но молодежь, прохаживаясь по тротуару, заглядывая в сад и выходя оттуда, провела целый час в напрасном ожидании и начала терять уже терпение. Наконец, Сабинин решил пойти к подруге той барышни, которая гуляет с Развозовым, чтобы узнать, не изменилось ли что-нибудь в привычках Петьки. Однако, только что он сделал два десятка шагов, как повернул обратно к товарищам.

— Идет! —с напряженным волнением сообщил он.

Волнение передалось всей компании.

— Но что же мы будем делать? — обеспокоился Семен; — драться сейчас рано еще — публики много.

Матвей в качестве инициатора расправы секунду соображал.

— Вот что, —решил он, —пусть Сигизмунд проводит домой Зосю и вернется сюда. Сабинин пусть будет здесь. Когда Сигизмунд придет, то ты, Анатолий, и он — оба ждите нас здесь. А я с Семеном и Кларой, шаг за шагом, будем заним следить, пока он станет провожать обратно девицу. Пойдет он не иначе, как здесь же мимо сада, тогда мы соединимся и нападем на него.

Все выслушали этот план. Анатолию, Сигизмунду и Зосе не хотелось отставать от компании, но для успеха нужно было делать то, что надумал Матвей.

В ту же минуту приблизился, беседуя со своей спутницей и прошел, не заметив их, по другой стороне улицы Развозов. Матвей удивленно проводил его глазами.

— Он в крахмалке ходит!

— Да, —заметил Сабинин. — Крахмалка еще ничего, а белый галстук! А брюки под английский фасон с толкучки! Хочет одеваться джеком. Супчик!

В самом деле, у Развозова брюки на коленках бесформенно отдувались, в то время как внизу они округлились в виде неправильных дудок, что в сочетании с дорогим белым галстуком на крахмальной бумажной манишке производило нелепейшее впечатление.

— Вот гусь лапчатый! —воскликнул Матвей. —Таких и дубасить не жалко. Фрукт!

Матвей, Семен и Клара, дав достаточно уйти Развозову, чтобы он и девица не обратили внимания на преследование, пошли за уходившей парой.

Семену хотелось поскорее кончить все их предприятие. Прижимаясь с одной стороны к Матвею и поправляя на голове свою мореходную фуражку, он шепотом выражал Матвею сомнение, не навлекут ли они на себя своим поведением подозрение и не станет ли кто-нибудь еще следить за ними посерьезнее, чем они за Развозовым.

Но Матвею казалось, что не было ничего естественнее прогулки двух молодых людей учащихся с девицей гимназисткой. Вообще, то обстоятельство, что они прибегли к переодеванию, наилучшим образом, по его мнению, гарантировало от опасности обнаружения когда-нибудь виновников избиения Развозова. Сам Петька ничего в этом нападении не поймет. Семен успокоился и, чтобы быть совершенно неузнаваемым, решил еще одеть пенснэ, которое захватил с собою в карман.

Не в пример брату, совершенно не волновалась Клара. Она всю дорогу смеялась по поводу подробностей костюма Развозова. Она хотела бы получить его карточку в том виде, в каком он был сейчас, для того, чтобы разсказать в гимназии, что это кавалер, ухаживающий за ней. Это, вероятно, ее подруг привело бы в неистовое веселье. Таких поклонников-мастеровых вероятно еще никто из них не видал.

Одновременно она рассказывала о возможности пробудить в гимназии симпатии к социалистам. Она просила достать прокламацию, о которой ей говорили и Матвей, и Семен. К удивлению Матвея, Клара не схватилась с такой горячностью, как Семен и сам он, за идею организации всех трудящихся в одну партию, как это рекомендовалось в листке. Она отнеслась к сообщению и общим усилиям Семена и. Матвея распропагандировать ее весьма спокойно, как-будто сомневаясь во всей важности этого дела. Но она во всяком случае понимала горячее отношение к этому со стороны брата и этого милого, беспокойного Матвея, с которым приятно было делать все, что он хотел. Она, поэтому, сказала, что если от нее что-нибудь потребуется, то она все сделает по указанию своих друзей.

— И прокламации будете подбрасывать, если надо будет? — поймал ее на слове Матвей.

— Буду, —подтвердила Клара, решительным движением откидывая с лица черный локон.

— Великолепно.

Матвей не мог не проникнуться симпатией к решительной девушке. Он с удовольствием держал ее под руку, думая о том, что он примет все меры к тому, чтобы не остаться безличным существом — одним из многих в нищенской массе рабочих, а воспитает в себе готового на самопожертвование героя и сурового не знающего отступления борца за общечеловеческое счастье.

Матвей давал мысленно себе и той девушке, которую чувствовал возле себя, обет отдать всего себя этой борьбе.

Они вышли уже из Нахаловки, следуя за наблюдаемой парой и направлялись за нею к центру города.

— Куда это он, в сад что ли? — спросил Семен, когда