Искусственные деньги. Как зарабатывать на предметах искусства - Валентина Мала

Так когда же можно считать себя любителем искусства? Когда ты можешь прожить без «своих суши», но с ними твоя жизнь намного более яркая. И ты просто не хочешь отказываться от них.

Почему-то большинство моих коллег и друзей считают, что если я славянка, то мне крайне необходимо бывать в так называемых «русских местах» в Париже. И многие из них предпочитают встречаться именно там. Им, конечно, это в диковинку, а мне нет. Порой мне кажется, что они до сих пор ассоциируют Россию с пляшущими под балалайку медведями. Одним из таких мест, в их понимании, является кафе «Пушкин» (Cafe Pouchkine). Оно находится на площади Мадлен (Place de la Madeleine) в 300 метрах от площади Согласия (Place de la Concorde). Скажу вам честно, кроме самого названия «Пушкин» и десерта «Medovik», больше ничего в этом заведении даже отдаленно не напоминает родину. Представьте себе мини-версию Версаля — и добро пожаловать в «Пушкин».

На входе меня встретила темнокожая девушка французского происхождения[33]. Она спросила, на чье имя заказ, и пригласила следовать за ней. Сразу провела меня к моему столику, за которым уже сидел Пьер-Антуан (тот самый французский аристократ из «Ямамото»). Его галерея находится в десяти минутах ходьбы, и ему удобно приходить в это кафе. Да и мне тоже, учитывая, что в Париже большая проблема с парковкой на улицах, а кафе расположено как раз над подземным паркингом.

Для меня, как для человека, вышедшего из бизнеса, финансовый вопрос в любом деле важен. У моего коллеги совсем другая отправная точка: он считает, что важнее всего подход. Мы решили найти «золотую середину» в этом вопросе.

— Пьер-Антуан, как ты думаешь, какая минимальная сумма необходима, чтобы начать коллекционировать искусство? — в американской манере, напрямую, спросила я.

За годы нашего общения он уже привык к моей прямоте — настолько, что порой просто не обращал на нее внимания. Во Франции, стране социализма, не принято говорить о деньгах так открыто. Большие состояния здесь не заработаны, а унаследованы. И должны быть сохранены в молчании и тени. Французское общество настроено против богатых и само по себе очень завистливо. Наследники больших капиталов предпочитают их не афишировать. Вот почему в Париже почти не встретишь дорогих машин (их просто исцарапают ключами) или статусно одетых людей. Исключение составляют разве что иностранцы, которые здесь живут, и туристы.

В этот раз молодой аристократ немного напрягся. Но быстро взял себя в руки и включился в разговор.

— Валентина, ты соединяешь два понятия: «деньги» и «искусство», — начал он философски.

— Но твоя галерея — не благотворительный фонд, — перебила я его. — Ты же продаешь, а не отдаешь предметы искусства коллекционерам. Очевидно, что им нужны деньги. Вот я и спрашиваю: «Сколько?»

Я специально выбрала такой тон разговора. Меня реально бесит, когда французы вдруг перестают понимать вопросы, связанные с деньгами. Можно подумать, что они питаются святым духом!

— Ты же, я думаю, согласен, что искусство и деньги — это две стороны одной медали? И без денег не было бы искусства? — уже более спокойно продолжила я.

Пьер-Антуан откинулся на спинку стула и посмотрел вверх. К нам как раз подходил официант азиатской внешности. «Скорее всего, китаец», — подумала я.

— Мадам и месье, вы готовы сделать заказ? — спросил он учтиво на довольно хорошем французском, но с ярким акцентом.

— Валентина, что мне лучше взять из «русских» десертов?

Прежде чем ему ответить, я обратилась к официанту.

— Месье, подскажите, пожалуйста, а ваш кулинар русский?

— Нет, он француз, но могу вас заверить, что мы готовим по старинным русским рецептам. — Ответил он явно заученной фразой и принял безразличный ожидающий вид.

— Тогда бери лучше… «Медовик», — ответила я аристократу.

Себе я заказала только жасминовый чай.

— Ты же сама знаешь цены на хорошие работы, — дипломатично начал мой коллега. — Все зависит от того, что покупать: картину, рисунок или фотоработу. Допустим, минимальная сумма покупки от тысячи евро и до…

— Согласна, — я кивнула в знак одобрения. Разговор стал более конкретным. — А сколько работ, по твоему мнению, уже считаются коллекцией?

— Хороший вопрос! Я никогда с этой точки зрения не смотрел на формирование коллекции, — его глаза смотрели как бы сквозь меня. Через несколько секунд он «вернулся». — А ты как считаешь?

— Думаю, от десяти. Это такая цифра, при которой декорирование квартиры или дома перестает быть дизайном и становится уже классическим собирательством. Другими словами, это первый рубеж, пройдя который любители начинают становиться коллекционерами.

— Логично, — быстро ответил Пьер-Антуан. — Тогда легко и бюджет посчитать — от десяти тысяч евро. Он явно почувствовал облегчение от такого поворота разговора. Видно, тема денег была для него очень некомфортна.

— С точки зрения математики, да, десять тысяч евро, — я специально понизила голос, чтобы показать, что тема исчерпана.

Мы еще немного поговорили об интересных культурных событиях в Париже. И каждый побежал по своим делам. Ритм большого города заставляет все делать быстро. Но наш разговор не выходил у меня из головы.

Связь искусства, статуса и денег — одна из самых дискуссионных тем. Эти три, казалось бы, простых слова затрагивают много скрытых мотивов, желаний и человеческих комплексов. Желание обладать стоит во главе этой пирамиды.

Любитель и ценитель искусства могут спокойно прожить без той или иной работы. У них нет привязанности. Они увлечены искусством, но как наблюдатели. Коллекционер же имеет статус «владельца». А факт обладания подразумевает возможность контроля. И это одна из основных причин, почему начинают коллекционировать.

Второй причиной может стать социальный лифт. Если в начале 90-х таким лифтом были банды, в их конце — предпринимательство, а в начале нулевых все ринулись в политику, то сейчас, в 2020 году, таким лифтом может быть коллекционирование. Мы, конечно же, говорим о собрании работ достойного уровня и соответствующей стоимости. Билет в закрытое общество можно получить не только благодаря покупке футбольного клуба, но и более благородным путем.

Кому «шапка коллекционера» подходит больше: миллионеру, например, с пятью полотнами Фрэнсиса Бэкона (это бюджет от €30 000 000)? Или обычному человеку, который живет в двухкомнатной квартире и работает с девяти до шести, но безумно увлечен искусством. Который тратит каждую минуту свободного времени и каждый сэкономленный евро (или рубль) на создание своей коллекции, скажем, рисунков? Здесь нет однозначного ответа. Они оба спокойно уживаются в мире искусства, но у каждого из них он свой.