Кошмары - Тамара Рыльская

– Зеркала, говорите? – Мужчина вытащил из жилетного кармана часы и, не взглянув, засунул обратно.

– Да. Но я вас сразу предупреждаю, я вам ничего не говорил. Да вам и не поверят, если расскажете.

– Ваша помощь была бесценна. – Альбинос вежливо поклонился. – Теперь я знаю, куда мне надо.

Он отошел от прилавка и сориентировался по указателям. Ему стало известно последнее место пребывания Тайны – архиважная информация!

Детектив миновал силомер, где компания подростков размахивала деревянным молотом, и детскую карусель-ипподром. Эта часть парка была чуть менее ухоженной, тротуарная плитка сменилась обычным асфальтом, а некоторые деревья выглядели довольно старыми. Здесь гуляли те, кто хотел побыть в тишине, подальше от детских воплей и льющейся из громкоговорителей музыки. Пройдя еще метров двести-триста, мужчина увидел на асфальте странное полустершееся изображение, словно кто-то обвел мелом упавшее человеческое тело. Он посмотрел направо и увидел небольшое здание с надписью «Комната смеха». У входа сидел смотритель аттракциона. Он был одет в пестрый желто-красный костюм арлекина, а с его колпака свисали бубенчики. Веселый вид костюма, впрочем, не соответствовал виду самого билетера. Возможно, поэтому посетители обходили комнату смеха стороной.

– Добрый день, – поздоровался альбинос.

– Пятьдесят рублей, – сказал арлекин, доставая ленту с билетами.

– Я вообще по другому вопросу. Говорят, вы были свидетелем убийства?

– А вы что, журналист? – прищурился арлекин.

– Нет, я частный детектив.

– Никаких убийств я не видел. – Смотритель комнаты смеха даже не пытался быть любезным. – Кто вообще такие слухи распускает?!

– Не пытайтесь юлить, – надавил мужчина. – Вы были свидетелем конфликта между директором-самозванцем и этой девушкой. – Сыщик показал арлекину фотографию Тайны.

– Девчонку эту я, может, и видел. А как она пришила директора – нет.

– И при каких же обстоятельствах вы ее видели?

– Она заходила посмотреть на зеркала, разумеется. Если тоже хотите зайти – покупайте билет. Больше ничем помочь не могу.

Детектив молча расплатился и вошел в полутемный, слегка пахнущий плесенью домик.

На черных стенах висели большие, в человеческий рост, зеркала. Все они отражали по-разному, но альбинос не смотрел ни направо, ни налево. Он направился к зеркалу, которое висело почти напротив входа, и остановился, едва не коснувшись его носом. Из глубин стекла на детектива посмотрело красноглазое и белокожее чудовище – его собственное искаженное отражение. Альбинос возбужденно дышал, и с каждым выдохом на зеркале появлялась и тут же исчезала тонкая пленка конденсата.

– Значит, вот как ты покинула парк… – пробормотал сыщик и в который раз вытащил из жилетного кармана часы. Стрелки, до этого показывавшие половину второго, завертелись как бешеные, а зеркало начало едва заметно мерцать. – Надо торопиться!

Детектив с негромким щелчком захлопнул крышку часов и шагнул вперед…

Тайна проснулась и обнаружила, что не мигая смотрит в одну точку. До этого момента она и не подозревала, что умеет спать с открытыми глазами, да к тому же стоя. Последнее, что ей запомнилось – кривое зеркало, отпугнувшее своим сиянием ходячего мертвеца. Поверхность стекла влажно блестела и переливалась радужными бликами, а когда Тайна шагнула в это удивительное мерцание, тонкая преграда лопнула, словно мыльный пузырь. Потом была темнота и тишина…

Сейчас Тайна находилась в большом, скупо освещенном зале. Это было то самое место, которое она видела, когда впервые очутилась в комнате смеха, разница заключалась лишь в том, что сейчас помещение выглядело реальней. Во сне тоже все кажется реальным, и лишь проснувшись, понимаешь, что смотрел череду бессвязных картинок. Но сейчас Тайна была уверена, что все по-настоящему, что она не просто заглянула в Зазеркалье, а прошла сквозь стекло и оказалась в другом месте.

Стены были задрапированы алой материей, колонны чередовались с темными нишами, в которых едва просматривались неподвижные силуэты. В воздухе смешались запахи пыли, старой кожи, дерева и еще чего-то неуловимого и неопределимого – так могло пахнуть в библиотеке, антикварной лавке или музее. Сама Тайна неподвижно стояла в одной из ниш, широко расставив чуть согнутые в коленях ноги, как будто готовилась к прыжку, и приподняв руки. В правом кулаке она сжимала нож, острием вниз. Девушка помнила, что оставила его по ту сторону зеркала, однако жало снова было здесь, словно кто-то достал его из груди Ивана Николаевича и вложил ей в руку.

Одежда оказалась сухой, хотя в тот момент, когда Тайна вошла в комнату смеха, с нее ручьями стекала вода. Там, где рукава куртки морщинились, девушка заметила пыль. Можно было подумать, что после событий в парке прошло несколько дней, а то и недель, и все это время Тайна простояла в тесной нише, как статуя или манекен. Она чувствовала свое тело, но неудобства или усталости не ощущала. Наоборот, ей было комфортно стоять так, не шевелясь; она как будто нашла идеальный баланс и позу, в которой можно простоять хоть тысячу лет. Сейчас Тайна двигала лишь глазами, изучая комнату с алыми стенами, и не торопилась покинуть нишу.

Внезапно безмолвие зала нарушил скрип дверных петель, послышались приглушенные голоса:

– Слушай, Макс, может, уйдем отсюда, а?

– Как ты мне надоел! Вали, если хочешь, я тебя не держу.

В поле зрения Тайны возникли двое. Первым появился высокий коротко стриженный парень с худым, землистого цвета лицом. Он был одет в замызганную толстовку, джинсы и грязные кеды. Второй, пониже, в спортивном костюме то ли черного, то ли темно-синего цвета и стоптанных кроссовках, шел следом осторожной, крадущейся походкой, сутулясь и втягивая шею. И тот и другой выглядели помятыми, бледными и нездоровыми. Высокий все время странно покашливал и шмыгал носом, а его приятель нервно почесывался, как будто под спортивным костюмом у него ползали муравьи. Он огляделся по сторонам и произнес:

– Слышь, Макс, дался нам этот музей? Здесь же нет ничего ценного…

– Ты что, совсем необразованный? В музеях как раз и хранят все самое ценное!

– То в обычных музеях. А здесь ты что возьмешь? Эти фигуры, что ли? Кому они вообще нужны?

– Знаешь, Гной, я с тобой не согласен, – нарочито интеллигентным тоном, не вязавшимся с его внешностью, произнес Макс. – Здесь круто! Смотри, это ж убийцы!

– Ну и что?

– Как «ну и что»? Они людей мочили, понимаешь?! Вот смотри. – Макс подошел к одной из ниш и, слегка нагнувшись, прочитал: – «Ричард Спек, прозванный прессой "Рожденным задать жа́ру". Убил восемь человек». Как тебе его рожа?