Аз есмь царь. История самозванства в России - Клаудио Ингерфлом

Петр не случайно предварил принятие нескольких важных правительственных решений «репетицией» на Всепьянейшем соборе. Он выставлял в карикатурном виде то, от чего хотел отказаться, чтобы институционализировать новый порядок. Связь между шутовским выворачиванием норм и реальностью становилась доступна всем и каждому. Обряжение Ромодановских в царей на свадьбе Шанского обесценивало царский титул и предвосхищало переворот в титулатуре русского монарха: через шесть недель после бракосочетания Бутурлина, во время которого тот был облачен в царские одежды, Петр принял императорский титул, отодвинул царский на второй план.

Церковь тоже пострадала от этой шутовской политики. Собор во главе с Князем-Папой Никитой Зотовым, именуемым также Всешутейским патриархом, перемешал православие и католичество. Члены конклава носили католическую митру, но их облачение включало и элементы православной одежды. В то же время рукоположение Всешутейшего патриарха копировало посвящение в сан католических епископов. На свадьбе Шанского Князь-Папа был одет как патриарх, и в какой-то степени это отражало реальное положение дел: двумя годами раньше почил патриарх Адриан, и Петр воздержался от назначения ему преемника. Уподобляя патриаршество папизму, выставляя его в карикатурном виде, Петр подрывал доверие и к этому институту. В 1721 году патриаршество было упразднено. Начало реорганизации армии также предваряла игра. Выше уже упоминалось об участии Петра в битвах «потешных полков»: полк, экипированный по западному образцу, бился с традиционными русскими стрельцами, обреченными на поражение и находившимися в 1694 году под началом Бутурлина, нареченного по такому случаю «королем Польши» (католиком!). Мишенью этих забав были традиции, которые мешали Петру укрепить собственную власть внутри страны, а стране, как считал император, стать сильной европейской державой. Тот же механизм был задействован и в 1717 году, когда к Ивану Ромодановскому по наследству перешли полномочия отца – в точном соответствии с традицией наследования у царей. Между тем эта шутовская передача власти состоялась во время подготовки процесса против царевича Алексея и до введения нового порядка престолонаследия. Указ от 5 февраля 1722 года о передаче трона предусматривал два новшества. Когда-то великие князья передавали трон сыновьям по завещанию; позднее цари назначались по решению Земского собора или после публичного представления сына отцом. Петр упразднил передачу власти через соборы и ввел право монарха самому назначать себе преемника, в том числе не принадлежащего к его семье, и в случае необходимости изменять свой выбор.

При жизни Петра I его связь с Антихристом описывалась в следующих четырех вариантах: 1) он сын «лжецаря» Алексея Михайловича, который был Антихристом или слугой Антихриста, безбожником, поддержавшим церковную реформу патриарха Никона; 2) он сам Антихрист; 3) он родом из немецкой слободы в Москве; им подменили сына Алексея Михайловича, который в этой версии представлен благочестивым царем; 4) он «швед», который во время первого путешествия Петра в Европу занял его место. Прозападная ориентация императора придавала большую убедительность старообрядческим обвинениям патриарха Никона в «папизме». Староверы клеймили западную культуру, католицизм и папизм были для них синонимами антихристианства и язычества.

Новый титул монарха ставил его в один ряд с папами. Весь XVIII и XIX век староверы обвиняли императоров в создании собственного культа. Утверждалось, что слово «император» означает «двудержец», то есть одновременно и царь, и святитель. Далее проводилась параллель между Петром и римским папой, причем Петр и его Третий Рим, по мнению сторонников этой теории, намного превзошли в пороках католиков и римского понтифика. В числительном «первый», которое Петр ставил после своего имени вместо отчества, староверы видели доказательство его притязаний на превосходство над Христом и одну из составляющих его «антихристианского» поведения. Частота упоминаний Рима как синонима греховности и единство трактовок этого упоминания превращали Петра чуть ли не в эсхатологическую фигуру: он присвоил себе светскую и религиозную власть, он изменил календарь и законы. Впрочем, разве еще в Библии не было предсказано наступление царства Антихриста после падения Рима? А ведь Третий Рим – Москва – уже пал. Вместо него на Неве вырос новый город, Санкт-Петербург.

Некоторые преобразования, вроде замены русского платья иностранным или бритья бород, впустили Антихриста в частную жизнь людей. В глазах приверженцев традиции реформа календаря служила интересам еретического Рима. Когда, вопреки ожиданиям противников реформы, Антихрист не явил себя в 1666 году (староверы ссылались на то место Писания, где упоминалось «число зверя , число его шестьсот шестьдесят шесть», Апок. 13:18), дату его пришествия начали отсчитывать от воскресения Христова, перенеся ее, таким образом, на 1699 год (7208‐й от сотворения мира). За неделю до наступления указанного года, 25 августа (год начинался, как и прежде, первого сентября), Петр вернулся из первого путешествия за границу. Впервые русский государь покинул пределы своей страны в мирное время. Тут же поползли слухи, что он-де сгинул на чужбине и был подменен каким-то басурманским царем, а то и самим чертом. На следующий же день началось бритье бород; этот шаг стал причиной слухов о пришествии Антихриста, а указ об изменении календаря, предусматривавший, что после 31 декабря 7208 года должно наступить 1 января 1700 года, только усилил эти слухи.

Изменение порядка престолонаследия было вызвано столкновением Петра с его сыном Алексеем. Однако по своему значению и последствиям указ 1722 года, дававший монарху право назначать себе любого преемника и требовать принесения ему присяги даже когда еще неизвестно его имя, выходил далеко за рамки тривиальной династической распри. Как только об указе стало известно, вспыхнули волнения. Зачинщиками первого бунта (1722) были староверы: под их влиянием сибирский город Тара отказался присягать неизвестному будущему монарху. Восставшие заявили, что принесут присягу наследнику престола только в том случае, если заранее будет объявлено его имя, если в его жилах будет течь кровь истинного царя и если он будет принадлежать к подлинной православной вере. Формальная верность Романовым – единственным, в ком текла царская кровь, – не смягчала априорного отказа принимать будущий выбор императора, так как потенциальный правитель должен был быть истинно православным. Для восставших русские монархи начиная с Алексея Михайловича принадлежали «новой», никоновской церкви, иначе говоря, пребывали в «ереси». Отвергая указ, тарцы отвергали династию Романовых как таковую. Будучи самыми непримиримыми, староверы острее других выражали настроения, отнюдь не ограничивавшиеся их средой: Петр притязал на место Христа, поэтому и несогласные из Тары твердили, что преемник, имя которого нельзя назвать, есть не кто иной, как Антихрист. После трех лет вооруженного сопротивления (1722–1725) восставшие решили совершить акт коллективного самоубийства. Еще пятнадцать лет после этого власти продолжали выслеживать уцелевших бунтовщиков в сибирских лесах и селах. Подобная настойчивость и участь, уготованная пленникам (повешение, четвертование и посажение на кол), свидетельствовали о значении, какое придавалось народному мнению об императоре-Антихристе.