Франкенштейн в Багдаде - Ахмед Саадави

Ас-Саиди ответил, как обычно, в приподнятом настроении:

– А что случилось?

– Этот твой корреспондент, он встречался с преступником?!

– Нет, конечно. С каким-то забулдыгой, но с буйной фантазией. Врун, одним словом.

– Возможно, он и есть тот, кто нам нужен. Насколько он смуглый? У него есть на лице шрамы от пуль? А раны зашитые, швы есть?

– Я не в курсе… Да просто развлекается дурачок. Выдумывает невесть что.

– Нет, это не выдумки… Автор статьи, он далеко?

– Сегодня пятница, друг, выходной… А ты разве не дома?

– Где он живет?

Полковник записал адрес в блокнот, нажал отбой и дал звонок, на который явился накачанный парень. Он приложил руку к козырьку и вытянулся по стойке «смирно».

– Вызови Ихсана!

Через минуту перед полковником стоял гладко выбритый крепкий юноша с редкими волосами, в розовой рубашке и черных хлопковых брюках.

– Вот адрес… Доставить Махмуда Рияда Мухаммеда ас-Савади! Немедленно!

1

– Алло! Алло!.. Раз-два, раз-два…

– Запись пошла!

– Знаю!.. Алло! Раз-два…

– За батарейкой следите!

– Замолчи!.. Алло! Алло! Да!..

Времени у меня немного. Возможно, его у меня уже нет. Скорее всего сегодня ночью тело мое рассыплется на части, когда я буду блуждать по городу, и я не смогу выполнить до конца миссию, которая на меня возложена. Пожалуй, я ничем не отличаюсь от этого диктофона, который передал моему бедному родителю Барышнику неизвестный журналист. Времени у меня – как зарядки в нем, иссякну прежде времени.

Бедолага Хади, считать ли мне его отцом? Нет, он просто инструмент в руках моего настоящего, вышнего отца. Но надо рассказать и о моей матери, Илишу. Вот кто истинно несчастен! Сколько вокруг обиженных! Я – ответ на их мольбы. Я избавитель, они меня звали, ждали меня, надеялись на мое пришествие. Вот и заскрипел скрытый механизм, который, казалось, уже покрылся ржавчиной. Механизм Справедливости! Не всегда он срабатывает. Но на этот раз стоны жертв слились в один пронзительный вопль и привели в движение невидимые колесики, сама Тьма всколыхнулась и извергла меня из своего чрева! Я – воплощение Правосудия, я тот, кто накажет виновных!

С Божьей помощью я отомщу всем душегубам. Да будет восстановлена справедливость здесь, на земле! К чему это мучительно долгое ожидание расплаты на том свете!

Сумею ли я завершить начатое? Неизвестно. Я постараюсь. По крайней мере, покажу, что такое идеальная месть. Месть за тех, кто не в состоянии себя защитить и чьи души беспомощно мечутся, призывая смерть на головы своих обидчиков.

Не уверен, что люди вообще должны знать о моем существовании. Я не ищу славы, и мне не нужна известность. С другой стороны, я не хочу быть неправильно понятым, потом объясняться будет еще сложнее. Из меня сделали бандита и уголовника, приравняв к тем, с кем я должен расправиться. Это неправильно! Долг каждого – встать рядом со мной, чтобы справедливость восторжествовала в этом мире, раздираемом алчностью, ненасытностью, безумием власти и жаждой уничтожения, которая оборачивается реками и реками крови.

Я никого не призываю брать в руки оружие или мстить вместо меня. Я лишь прошу – не мешайте! Отойдите! Дайте дорогу! Не пугайтесь, когда встретите меня! Просто сердцем пожелайте, чтобы я смог все довести до конца. Пока мое тело… И…

– Смотрите, батарейка села.

– Чего перебиваешь?! Что такое?

– Батарейка села, мой повелитель!

– М-да… Но не проблема… Собирайся и без полного мешка батареек не возвращайся!

2

Сейчас я обитаю в недостроенном здании недалеко от ассирийского квартала южной окраины Багдада. Место это неспокойное, здесь то и дело происходят стычки между тремя силами – Национальной гвардией и американскими военными с одной стороны и суннитскими и шиитскими отрядами с двух других сторон. Тот дом, в котором я обосновался, можно назвать нулевой отметкой, поскольку ни он сам и ни одна постройка на километр вокруг ни дня не переходили полностью в подчинение какой-либо из сторон. Это полыхающее огнем поле боевых действий, здесь нет жизни. Оно брошено людьми, поэтому я его и выбрал.

У меня есть безопасные проходы между стенами полуразрушенных домов, которые я использую для ночных вылазок, по ним же возвращаюсь обратно, с содроганием ожидая того момента, когда столкнусь с вооруженными бойцами одной из группировок. И я, и они – все мы носимся по этому лабиринту развалин, который в ночное время становится еще запутаннее и страшнее, преследуем один другого, на самом деле больше всего на свете боясь встречи друг с другом.

За последние три месяца я обзавелся помощниками. Прежде всего это старик по прозвищу Маг. Раньше он жил в своей квартире в квартале Абу Нувас на другом берегу от аль-Батавин и, как утверждает, входил в команду экстрасенсов, служивших бывшему нашему лидеру. Он проводил такие сильные обряды, что американцы никак не могли закрепиться на подступах к Багдаду. Но те, чтобы взять город, кроме тяжелой артиллерии также прибегли к магии. Их армии джиннов наш волшебник не смог противостоять.

Когда я повстречал его, он совсем пал духом и все переживал свое личное поражение, крах режима был ему безразличен. Он провалил самое важное испытание своей жизни и думал, что его способности – совершенно не нужная теперь вещь.

Однако джинны, уцелевшие после битвы за аэропорт Багдада, не покинули Мага и продолжали ему являться, скрашивая его одиночество. Они открыли ему, что в действительности Магу еще предстоит решающая схватка, и дали описание того, кого ему необходимо найти. Они описали меня.

От него я узнал, что его выгнали из квартиры, обвинив в пособничестве преступлениям старого режима. Но этого было мало, его все равно преследовали и не давали спокойно жить, и даже джинны не могли тут ему помочь. Сейчас он практически не выходит из нашего укрытия среди руин. Его задача – подтверждать мне надежность проложенного маршрута в тот или иной квартал Багдада, а также давать гарантии безопасного возвращения. Он очень старается для меня, так как считает, что только через меня будет отомщен и те, кто сломал ему жизнь, получат по заслугам благодаря мне.

Следующий по важности из моих помощников – Софист, как он сам представился. Вот уж кто мастер придавать умным мыслям блеск и остроту, но такой же фокус может легко провернуть и с дурными идеями. Опасный человек, как динамит. Однако я благодарен ему за то, что он разъяснил смысл возложенной на меня миссии. Я всегда могу обратиться к нему, когда меня гложут сомнения по поводу тех или иных моих поступков. Только такой человек, как он, ни во что не верующий, может вселить в нас уверенность. Когда я наткнулся на него случайно однажды вечером, он сидел подвыпившим на тротуаре на улице ас-Саадун. Он сказал, что готов поверить в меня, хотя и не уважает веру как таковую. Сделает это назло остальным, которые не способны осмыслить даже факт моего существования.