Скромная семейная свадьба - Тина Лукьянова

– Простите, фьорд полковник, – твердо сказала фьордина Берлисенсис, – но нельзя ли без этого обойтись? Мы вас не вызывали, заявлений никаких не писали, претензий ни к кому не имеем.

– Скандал не нужен? – понимающе усмехнулся Беранже. – Увы, ничем не могу вас порадовать. Каждый случай черной магии тщательно расследуется, вне зависимости от желания потерпевшего. И будет только хуже, если вы продолжите упорствовать в нежелании помочь следствию.

Фьордина Берлисенсис расстроенно посмотрела на Бруно, но тот лишь рукой махнул, показывая, что ему уже все равно. Полковник счел это согласием и приступил наконец к тому, зачем сюда пришел, – снятию замеров с Бруно и опрашиванию фьордины Берлисенсис. При опросе фьордины разговор почему-то все время сбивался на трости, так что в конце беседы полковник получил приглашение в особняк Берлисенсисов на осмотр коллекции этих изделий. Выглядел он таким счастливым, будто его ожидало свидание с дамой своей мечты. Впрочем, какие мечты в таком возрасте? Трость поудобнее да грелка в постель…

Капитан Суарес зашел сразу после ухода полковника и заявил, что все могут отправляться по домам, но предварительно осмотренные на предмет выноса орудия убийства, из чего я заключила, что его, орудие это, так и не нашли. А дальнейшие допросы, если понадобятся, будут проходить уже в местном отделении Сыска. Все обрадованно зашевелились, поднялись и пошли к выходу из гостиной. Даниэль попытался незаметно вернуться в выделенную ему комнату, но я успела его перехватить.

– Даниэль, ты же понимаешь, что тебе лучше уехать? – прямо спросила я его.

– И оставить тебя наедине с этим? – мрачно ответил он. – Чем бы ни были вызваны твои чувства ко мне, мои к тебе остаются неизменными. Меня никто не привораживал, и я все так же хочу, чтобы наша помолвка закончилась свадьбой. И забота о твоей репутации – вопрос не праздный. Твоих родителей отправили в Кестию к целителям, и сегодня они вряд ли вернутся.

Он говорил как человек, полностью уверенный в своей правоте. Вот только правота наша была разной.

– Даниэль, я не хочу тебя здесь больше видеть, – твердо сказала я. – Я требую, чтобы ты уехал. Немедленно уехал. Если ты не согласишься сделать это сам, я обращусь за помощью к капитану Суаресу. Мужчин в доме предостаточно и без Андреса.

– Он тут тоже лишний, – зло сказал Даниэль. – Патти, ты моя невеста! До сих пор моя невеста. А кто он? Посторонний фьорд. И тебе, и твоей семье. Ладно, если ты не хочешь меня видеть, я уеду, хоть мне это и больно, но я не хочу тебя расстраивать. Но я требую, чтобы и он уехал.

– Даниэль, ты ничего требовать не можешь, – резко ответила я. – Чтобы через полчаса и духу твоего не было в нашем доме!

– Патти, ты на меня злишься, но я же не привораживал тебя, поверь мне, – умоляюще сказал он.

– Даниэль, я очень устала, я не хочу сейчас ни о чем думать, не хочу выяснять никаких отношений, понимаешь?

Ему пришлось смириться и уехать. Уверена, что основной причиной этого послужила моя угроза обратиться к Суаресу, а то бы он ни за что не покинул наш гостеприимный дом. С его отъездом как будто перелистнулась одна страничка в книге моей жизни. Перелистнулась, чтобы больше никогда не открываться: история, записанная на ней, была закончена. Совсем закончена. И продолжения там не будет.

Я думала, что усну, как только голова коснется подушки, и просплю без просыпа до самого утра. Это я и наметила на ночь. С первым пунктом так и получилось, а вот второй выполнить мне не удалось. Разбудил меня ужасающий вопль Эдиты, поразительно похожий на тот, что она издавала перед дверью Тересы. Я даже поначалу решила, что он мне приснился. Но я уже открыла глаза, а слышать нашу горничную не перестала. Когда сквозь ее вопли начал прорываться голос Андреса, сон слетел с меня окончательно, а на смену ему пришла страшная мысль, что в нашем доме опять кого-то убили. Я быстро набросила на себя халат и спустилась.

Эдита выглядела не лучшим образом. Глаза она крепко зажмурила, но вопить на одной визгливой ноте не переставала. Внизу уже был не только Андрес, но и Арройо. Странно, я была уверена, что он в нашем доме не останется после того, как все узнали о его настоящей профессии. Но даже этот, несомненно, опытный фьорд не смог добиться от нашей горничной членораздельных звуков.

– Принесите кто-нибудь воды из кухни, – скомандовал он, – да похолоднее.

– Думаете, удастся ее напоить? – с сомнением спросил Андрес.

– Зачем поить? Обольем, – пояснил детектив. – Остудим, так сказать, ее пыл.

Эдита тут же замолчала и даже глаза открыла. Но осматривала она нас с видимым страхом.

– Так что случилось? – недовольно сказал Арройо. – Мышей здесь нет, я точно знаю.

Эдита начала громко всхлипывать.

– Все же за водой придется сходить, – задумчиво сказал он.

– Н-не н-надо за водой, – сквозь всхлипы сказала Эдита. – Мне и так сегодня досталось. Сначала фьорду Тересу нашла, теперь этот.

И она опять зарыдала.

– Да что случилось-то? – уже раздраженно спросил Арройо. – Эдита, прекрати устраивать представление. Скажи, кого ты опять нашла и где. Мы пойдем и посмотрим.

– Не знаю.

– Что значит «не знаю»? – возмутился он. – Не знаешь, где обнаружила того, непонятно кого? Ты теперь по дому с закрытыми глазами передвигаешься?

Его деловой тон позволил девушке прийти немного в себя, и она начала рассказывать:

– Я проснулась ночью и ужасно захотела пить, решила спуститься на кухню.

Глаза у нее начали бегать, ни на ком не останавливаясь, и это явно говорило, что она беззастенчиво врет. Да и без бегающих глаз было понятно, что девушка при полном параде не пойдет ночью на кухню за водой. А значит, бегала она к мужчине.

– Заворачиваю в коридор, – продолжала Эдита, трагически заламывая руки, – и натыкаюсь на него. – Она округлила глаза, показывая свое потрясение. – Он был весь в черном, даже лицо.

– Короче говоря, в дом пробрался грабитель, а мы, вместо того чтобы вызвать Сыск, уже полчаса пытаемся получить от тебя объяснение, – подвел итог Арройо, доставая артефакт связи.

Говорил он кратко, четко, без лишних подробностей. Представители правопорядка прибыли на место почти мгновенно, по настроенному еще вчера телепорту. Но Эдита больше ничего не добавила к рассказанному нам. «Весь в черном, даже лицо» – на этом заканчивались ее наблюдения. Она не могла припомнить ни рост, ни даже комплекцию. Допрос ее напоминал какую-то комедию абсурда.

– Он был высоким?

– Да-да, – торопливо говорила Эдита, мелко кивая. – Ой, нет, не был. Или был? Я не знаю. Я испугалась очень, больше ничего не помню.

– Но вы же на него наткнулись, – недовольно сказал сыскарь. – Должны были хоть что-то запомнить?

– У него грудь была такая… твердая, – зарделась Эдита. – А потом я глаза закрыла.