Спартак Мишулин. Правда под запретом - Карина Спартаковна Мишулина

нам причинили боль, что неприлично обсуждать грязное белье, что грех трогать память мертвого человека, что жива моя мама, которая ни в чем не виновата, и не надо делать ей больно и убивать ее память о муже, но меня как будто не слышали! Конечно, надо было встать и уйти! Но меня уже, как говорится, понесло…

Да я сама себя не слышала!

Было ощущение, что это не я. Если б я верила в мистику и колдовство, но я не верю, то я бы подумала, что меня заколдовали. Не знаю, бывало ли у вас такое, когда в каких-то ситуациях падала планка и вы как будто теряли себя? Как будто душа выходила из тела и вы видели себя со стороны? А остановиться не могли?!

Знаете, как в сталинское время сажали людей в психушку?

Да и вообще, как легче всего вывести человека на эмоции и сделать психом?

Нужно заставить его говорить правду, а самим в нее не верить! И говорить спокойным, холодным тоном, что человек врет или что он чего-то не знает. И поверьте, любой человек в такой ситуации, сорвется!

Например, в сталинское время так обвиняли людей в шпионаже. Спокойно, жестко говорили, что человек американский шпион. И человек порой доходил до сумасшествия, доказывая свою правоту, и попадал в психушку!

В одном произведении герой спрашивает: «Почему, когда мы говорим правду, нам не верят?»

«Так устроен мир, – отвечает ему героиня. – Людям легче верить в ложь, она им кажется притягательнее»

Я никоим образом не перекладываю ответственность на других!

Я для этого и пишу эту книгу, чтобы быть честной и искренне донести свою правду и позицию до читателя.

Да, у меня случился нервный срыв на съемке. Да, я не сумела совладать с собой. Да, моя эмоциональность взяла верх над разумом. Потому что я была не подготовлена, потому что обстоятельства и люди вокруг были настроены против меня, а я никогда до этого не была в таких ситуациях. Да, я захлебывалась от лжи и несправедливости вокруг. От негативной энергетики и от того, что выворачивают правду наизнанку.

Да, кто-то имеет право сказать, что я публичный человек и обязана была держать себя в руках! С одной стороны, да, это так! Да, нельзя было позволять эмоциям брать верх над разумом! Да, нужно было сохранять достоинство! И я очень жалею, что сорвалась тогда! Эта ситуация заставила меня впоследствии активно работать над собой, извлечь уроки и переосмыслить многие вещи! И если бы можно было все вернуть, конечно, все было бы иначе, но ничего уже не вернешь! Свои уроки я извлекла и проработала ошибки, но тем не менее даже тот мой срыв не давал никому права уничтожать и топтать меня! Я своим срывом не вторглась ни в чью жизнь, не разрушила ничью семью, не принесла боли! Мой срыв мог просто кому-то не понравится, но это не дает права забивать камнями человека!

До эфира, за несколько недель, мы обратились к физиогномисту, прислали ей фото папы и этого парня, решили узнать, что она думает на тему родства. И у меня есть сообщение от нее, где она четко пишет: «Он не сын!» И объясняет почему!

А тут в студии она же сидит и говорит совсем иное, врет. Я, не привыкшая к лжи, да еще такой наглой, конечно, взрываюсь и говорю ей: «Как вам не стыдно! Вы же лично писали совсем другое!»

Другие эксперты, которых я впервые вижу и знать не знаю, утверждают какие-то факты из моей жизни! Моей! Люди, которые меня совершенно не знают!

Это сейчас я понимаю, что всем экспертам до эфира дается задание, что и как говорить, но тогда я этого не знала!

В конце съемки они все-таки выводят специалиста ДНК, нарушив договор! А для меня это верх подлости и непорядочности, дальше прямо в студии они пытаются заставить меня открыть рот и сдать ДНК! В антисанитарных условиях, нарушая все медицинские законы, тряся какой-то шапкой, якобы папиной, хотя папина шапка из спектакля лежит в театре, на складе! И у меня есть фотография.

Конечно, я взрываюсь, конечно, говорю им: «Что вы делаете?! Мы что, лохи, что вы нас так решили растоптать?»

Конечно же они потом это монтируют, усугубляя мои эмоции и выставляя меня еще хуже, чем было!

Вышел этот парень, Тамир, в белом свитерочке, с фальшивой улыбкой, начал заикаясь говорить совсем не то, что писал в статье. Путаясь в показаниях, в событиях, уже по-другому преподнося «факты». Постоянно теребил нос, это потом нам сказали по секрету, что у него в ухе был «суфлер» и ему диктовали, что и как говорить.

Конечно я нервно вскакивала, видя, что он врет!

Потому что для меня это моя личная история, моя боль, мои границы! Это не игрушки для меня, а жизнь!

Знаете, тем, кто потом жестко обвинял меня в агрессивном поведении, хочу сказать следующее: вот представьте, идете вы по улице, в прекрасном настроении, в новом наряде, выглаженном, и вдруг на вас выливают ушат помоев. Ваша реакция?

Вряд ли вы скажете спасибо и будете улыбаться. Скорее всего первая реакция будет эмоциональная, с криками и ругательствами.

Или еще вариант: в ваше пространство врываются чужие люди и начинают грязными ногами топтать ваше чистое белье, глумиться над вашими близкими, издеваться, врать, вряд ли и тут вы будете улыбаться и наливать им чай! Ну а если кто-то настолько выдержан, могу только позавидовать и восхититься непробиваемостью и железными нервами!

А я хоть и, как говорили, публичная личность, но не смогла сидеть и улыбаться. Публичные люди тоже люди, а не роботы, и им тоже бывает больно, главное правильно ударить в больное место.

Помню, как в одной передаче оскорбили сына одной известной актрисы, и она вскочила и, подбежав к обидчице, дала ей пощечину. И никто ее не осудил!

– Да там ребенок, это святое! – скажут некоторые.

– А мама и папа не святое? – спрошу я.

Для меня и ребенок, и родители – это семья, и я буду защищать их одинаково.

Мой муж с Кавказа, и там, он говорит, если кто-то оскорбит твоих родителей, в ответ ему сразу бьют наотмашь!

А я даже пальцем не тронула обидчика! Но с эмоциями не справилась. Поверьте, за эти три года я много работала над собой, училась управлять эмоциями. И сполна расплатилась за все произошедшее.

Конечно, со стороны все было в пользу парня.

Но а как могло быть иначе?

Подготовленный, натренированный парень, которого эта тема не трогает, ему не больно, так как это касается чужих ему людей, ему плевать