Аспекты - Джон М. Форд

тех пор, пока не примут конституцию; но если Извор прав, то и этого он не получит.

Таланта достаточно, если это способность исцелять. Такой талант всегда востребован. Еще лучше – способность исцелять животных: хорошему, знающему конеспасу или стадоправу обеспечены не только прекрасное житье, но и восхищение, и всеобщая любовь, больше даже, чем священнослужителям.

Давным-давно существовали чаросплавы, но для стали и чугуна требуется постоянный жар, который легче получать с помощью механической плавильной печи, а не с помощью чародейства.

По правде сказать, чародейство угасало. Железные пути сменили облачных коней; место гипноречи и далезора заняли щелчки магнографа. Вполне возможно, что через несколько лет лорды чародейские уступят свои парламентские кресла лордам инженерным. И это сотрет различия между палатой лордов и палатой общин, а что потом – кто знает? Может быть, наступит крах парламента, республики; будет прямое голосование, все за всех, то, что некоторые называют Вульгаратом или Властью Черни. Он вспомнил слова Извора о великом деле, которым ему, Варису, предстоит заняться после реформы конституции. Нет, твердо сказал он себе.

До тех пор, пока его работа нужна, до тех пор, пока в усадьбе Странжа его ждут друзья и бурлит жизнь, у него есть все необходимое.

Примерно в то же время Сильверн сидел в своем купе, уже одетый, и читал. В дверь постучали.

Он впустил Лумивесту.

– Я думала, Варис у вас, – сказала она.

– Нет, наверное, он в салоне или в вагоне-ресторане. Пойдемте его поищем?

– Чуть позже, – сказала она. – Не возражаете, если я присяду?

Сильверн указал на кресло.

Она села, чопорно выпрямившись и сложив руки на плотно сдвинутых коленях.

– Он сказал, что вы знакомы лет двадцать.

– Да.

– Он вас никогда не пугает?

– Вопреки расхожему мнению, – медленно произнес Сильверн, будто слова его были железом, дробящим гравий, – палионы способны чувствовать страх. И поскольку я знаком с ним дольше, чем вы, то и пугал он меня пропорционально больше.

Лумивеста напряженно сцепила руки.

– Охотник охотника чует издалека, – добродушно напомнил Сильверн.

– Вы же сказали, что он не охотник. – Она не сводила темных глаз с серебристых глаз Сильверна. – Но он и не жертва.

– Варис – самый дорогой среди моих дорогих друзей, и я не откажу ему в любой помощи. Но некоторые позиции должен удерживать один-единственный боец.

– Я знала людей, чья душа сияет ярче солнца, – сказала она, – и тех, чья душа чернее самой темной тени. Он ярок, но холоден, в тысячу раз ярче луны. И он не любит Богиню.

– Значит, он влияет на вас больше, чем Она. Поразительно.

Лумивеста улыбнулась:

– Я напишу это на гербе. По-кверцийски, чтобы все думали, будто это древний афоризм.

Сильверн рассмеялся – весело, без горечи.

– Представляю, как он боролся со своим влечением к вам.

– Вы мне льстите?

– Да. С большим уважением. Послушайте, почему бы вам не поехать с нами к Странжу? Он будет счастлив с вами познакомиться. И Эдеа тоже, и все остальные.

– Меня ждут…

– А вы отправьте магнограмму.

– У меня есть обязанности.

– Гм, против этого не возразишь, – с притворной серьезностью кивнул Сильверн. – Но позвольте мне сказать вам кое-что: Варис предложил мне съездить в ваш коронат. Провести осмотр местности, пригодной для строительства загородного дома. Точнее, охотничьей заимки. Разумеется, с позволения владелицы короната.

– Если я правильно вас понимаю, это значительно улучшит репутацию короната.

– Вы совершенно правы. Мои обязанности требуют, чтобы я присутствовал на праздновании Равноденствия у Странжа. Но как только праздник завершится, я буду рад сопроводить вас домой и с удовольствием выслушаю по дороге ваши советы.

– Если я вернусь в сопровождении палиона, – задумчиво произнесла Лумивеста, – то значит, в Листурель я ездила не зря.

– Миледи коронесса, я не сомневаюсь, что вы хорошо знаете своих подданных.

– Они хотят, чтобы я укрепила коронат, – сказала она. – Если я желаю произвести на свет наследников, то в этом мне должен помочь мой консорт. Такое у нас уже было, целых сто лет, после окончания эпохи Среднецарствия. Мы называем это время эпохой консортов-визитеров. Но под словом «укреплять» подразумевается очень многое, и совсем необязательно, чтобы все это происходило одновременно.

– Значит, вы поедете к Странжу.

– Да, конечно.

– Что ж, давайте найдем и обрадуем нашего друга. А в вагоне-ресторане наверняка отыщется горячий чай и жареный бекон.

Несколько часов спустя на другом путейном составе далеко на юге начальник поезда заметил в тамбуре спального вагона курящего пассажира. На курильщике был костюм в черно-зеленую клетку и белая сорочка с высоким воротником; длинные каштановые волосы распущены; худощавое лицо с тонкими чертами довольно миловидно. Пассажир дружелюбно помахал белой глиняной трубкой.

Начальник поезда хотел попросить курильщика не стоять в тамбуре, но просто кивнул и прошел мимо. Провинциальные господа, не следящие за модой, не очень любят, когда им напоминают о правилах поведения в поезде. Вдобавок начальнику поезда было чем заняться.

Он прошел в плацкартный вагон третьего класса, с деревянными скамьями, обитыми ворсистой тканью. На последней скамье справа сидел пожилой человек в обтрепанном коричневом костюме, в шляпе и с шарфом на шее, сгорбившись над книжечкой в дорогом кожаном переплете. Начальник поезда остановился и искоса поглядел на старика; видя, что пассажир не обращает на него внимания, он вернулся к началу вагона, где его ждала проводница.

– Вот этот тип? – уточнил начальник поезда.

– Вошел в Синедолье и с тех пор так и сидит над книжкой, даже не шелохнется, только страницы переворачивает. Багажа нет. Чаю не пил.

– Может, он чай не любит. Билет проверили?

– Да, он мне показал билет из Крестосвода в Студеное Озеро. В том-то и дело.

Начальник поезда задумался. В Крестосводе состав останавливался шесть часов назад, перед рассветом, а в Студеное Озеро прибудет через полтора часа. Синедолье, где оборванный пассажир сел в поезд – крошечный полустанок как раз посередине между двумя станциями; там нет ничего, кроме водокачки и угольного склада. Пассажиры там появлялись очень редко. Все было очень подозрительно.

– С билетом все в порядке?

– Чернила расплылись. И сам он весь какой-то чумазый. Если у него в кармане найдется талер, то разве что чудом. – Проводница внезапно задумалась. – Хотя… может, он из этих чудаков-чародеев? И книжка у него старинная…

– Сомневаюсь. Значит, багажа с ним нет?

– Только книжка, ну и в карманах что-нибудь.

– У чародеев всегда есть багаж. Линкмен или там ковровая сумка. Ладно, давай проверим.

Они подошли к пассажиру.

– Извините, досточтимый господин, – сказал начальник поезда.

– Что именно я должен извинить? – пискляво, без особого вызова спросил пассажир.

– Будьте добры, ваш билет.

– Она его уже проверяла.

– Я