Перелом - Вадим Львов

поди и в управе теперь одни женщины работают. Мир, где победили суфражистки…Фронт горел, пожирая не только бесконечные эшелоны с техникой, топливом и боеприпасами, но еще быстрее он пожирал — людей. Небогатов покосился на табличку у соседнего подъезда. С траурной ленточкой… «Дмитрий Ромашов, 1977–2006, гвардии рядовой, сапер». Бывший товарищ по детским играм выросший с ним в одном дворе…

Прихватив трость поудобнее, что бы не давать лишней нагрузки раненной ноге, Женя направился в сторону земской школы. Раньше, что Ярослав, что Дарья — учились в неплохой частной школе, в двух остановках от дома, но через полгода войны, министерство просвещения, волевым решением, закрыло все частные школы, мобилизовав учительский состав. Поэтому жена, не долго думая, перевела детей в ближайшую земскую школу. Новых учеников, местные старожилы встретили, не сказать, что ласково, но к чести детей, что Ярослав, что Дарья могли за себя постоять и вскоре освоились на новом месте. Потом сын, неожиданно для родителей, изъявил желание надеть погоны и поступил в Ревельское морское радиотехническое училище ВМФ, эвакуированное в Петербург, на курс специалистов по радиоэлектронной борьбе. Несмотря, на очень серьезный конкурс и отсутствие в семье действующих морских офицеров, Ярослав поступил…хоть и на «подготовительный курс». Его фотография в бескозырке, бушлате с якорями на погончиках, широченных брюках с начищенными ботинками, теперь украшала стол Небогатова. Сын, выглядел на фото-абсолютно счастливым, улыбающимся, хотя вряд ли кадетская служба, давалась ему легко. Его покойный дед, был бы доволен, что в семье Небогатовых, появился еще один моряк.

Вот и школа появилась, рядом с ней булочная — пекарня «Кренделек», которой владеет семья Наумовых, куда Женя с детства ходил за пышным, свежеиспеченным хлебом. Обычно за прилавком стоял старший сын пекаря Игната — Пахом или его дочь, Матрена дебелая и шустрая девица. Теперь, за прилавком стояла какая то сгорбленная старуха.

— Любезная, мне бы пончиков в шоколадной глазури и пряников со сгущенкой. И хлеба «Рижского» одну порцию…

Старуха подняла на Небогатова глаза и он невольно отшатнулся. Перед ним, стояла Матрена, враз постаревшая лет на двадцать.

— Ой, Евгений Вадимович здравствуйте! Я вас и не узнала! Сейчас заказ соберем…Я слышала супруга ваша говорила, что вы без вести пропали!

«Вот сорока то! Языком мелет, словно пулеметом. А ведь уже двадцать лет в столице, не в родном ауле!» Раздраженно подумал Женя о болтливой супруге и поднял руку, демонстрируя трость.

— Жив Матрена, зацепило только! У тебя то как дела?

В ответ, лицо Матрены сморщилось словно резиновое и она взрыдала в голос отпугнув немногочисленных покупателей.

— Ууубили братика моего, ироды! Год назад, под Брянском и убили…А Пашке, мужу моему, что охотником служить пошел, дурак этакий — ноги миной, в декабре оторвало. Выше колена!..Теперь дома лежит на диване, пьет и плачет…Вот я теперь одна с батей, хозяйство веду и детей тащу! Матушку то — паралич после смерти Пахома разбил…

Небогатов вздохнул и неловко протянув руку, тронул Матрену за плечо, которую помнил рыжей, шустрой девчонкой и максимально ласково сказал.

— Крепись. Все скоро закончится….Он хотел еще что то добавить, но в голову ничего, кроме пустых, казенных фраз которые круглосуточно несутся из радио и телеприемников.

Поэтому, он бросил на прилавок деньги, не считая и взяв плотный бумажный пакет с выпечкой подмышку, припадая на поврежденную ногу двинул в сторону школы.

Дочка, уже ждала его возле лестницы, в окружении нескольких девочек и пары пацанов, явно одноклассников.

— Папка!! Папка пришел!!! Радостно взвизгнула Дашка повиснув у него на шее, отчего он едва не уронил пакет.

— Вот знакомитесь, это мой папа, полковник, Евгений Вадимович… Схватив отца за руку, Даша подтащила его к стоящим школьникам.

Трио девчонок, тут же сделали книксен, показывая уровень воспитанности, два молодых человека с значками бойскаутов, на теплых пальто, слегка наклонили головы.

— А вот мой папа, всегда за мной в форме приходит. Со значением сообщил один из мальчишек, рослый не по годам, румяный блондин.

— Это потому, что твой папа, армеец, при штабе округа служит. А мой папа — жандарм… Гордо выпалила дочка, победоносно посмотрев на одноклассников.

При фразе «мой папа-жандарм», второй школьник, невысокий, чернявый мальчишка, сделал быстрый шаг и спрятался за девочек.

Небогатов нагнулся с блондину, аккуратно взял за воротник и притянул к себе, внимательно глядя в глаза.

— Сынок, я на секретном задании. Надеюсь ты понимаешь, о чем я… Многозначительно произнес Небогатов.

— Да господин полковник, вернее дядя Женя…Закивал головой блондин, косясь на Дашу.

— Болтуны, дети — находка для врага. Германская и английская разведка везде имеют своих агентов! Поэтому, никто не должен болтать где работают или служат — их родители!

Строго сообщил Небогатов, ловя восторженные и настороженные взгляды школьников.

— Все Дарья — пошли домой, мать уже заждалась поди. Давай мне сумку с учебниками, сама держи пакет со сладостями.

* * *

— Даш, но откуда ты знаешь, что я полковник жандармерии? Мы же о службе никогда не говорили с тобой.

— Хммм…папа, не считай меня за дурочку! Мне уже десять лет! Тоном очень похожим на мать, заявила Дарья. Когда служанка, Авдотья, убирала твой кабинет, я видела шинель в шкафу. Она- серо-голубого цвета, такая бывает у жандармов!

— С чего ты взяла!

— Ха. Я,что телеприемник не смотрю? Парад ежегодный в честь взятия Белым Движением — Москвы! Там же всех показывают. Зеленая форма — у армии и гвардии, черная — у моряков, синяя — у летчиков! А жандармы- у них голубовато-серая…

— Хорошо. Согласился Небогатов с рассуждениями дочки. А с чего ты взяла, что я — полковник?

Девочка возмущенно фыркнула, неотразимо напомнив Жене — возмущающуюся супругу.

— На шинели, было три звезды. Больших. А у папыВитьки Веревкина, на шинели две больших звездочки только… А он-подполковник. Значит ты — старше по званию!

— Нравится тебе Витька то? Ухаживает, поди за тобой…

Дарья снова фыркнула.

— Да уж…Ухажёр. Как мама говорит- черная кость. Так, пусть сумку за мной таскает, на большее — не годится. Уморительно серьезно заявила дочка.

Вдруг Дарья остановилась, прижала пакет к себе и спросила подняв серые глаза, красиво смотрящиеся, на смуглом личике.

— Пап…

— Чего, Даш? Остановился Женя, повернувшись.

— Пап, а ты- не умрешь?

Женя, опустился на колено, положив трость на асфальт и прижал дочь к себе. Та, всхлипнула, по- бабьи и уткнулась носом в его воротник.

— Мы тебя в реанимации видели! С мамой. Ты был страшный, обросший, черный какой то и весь в проводах. Почти не дышал. Мы думали — ты умрешь!

— Но не умер. Я поправился и теперь — дома. Все будет хорошо. Я — не умру…

— Обещаешь⁈

— Обещаю!

— А на фронт, опять пойдешь?

— А это Дашенька, военная тайна! Мы