Проклятие Матери гор - Ростислав

что то, должно быть, статуи, памятники богам либо предкам, и вздохнул с облегчением. Их было немало – Грогар насчитал с десяток размытых дождем фигур разной формы и величины.

Когда дождь кончился, Грогар первым делом подошел к глыбе. Он попытался прочесть надпись, что оказалось непростой задачей по причине древности монумента. Некоторые слова удалось разобрать, и они поставили Хтойрдика в тупик.

– В тенетах… – бормотал ярл. – Чего-чего? Любви? Гм… Когда… дальше не понять… толкает в… в путы? Нет, не в путы. В омут, что ли? Вроде омут. А здесь чего? Опять любовь? Ничего не понимаю. А вот тут – о, это слово хорошо сохранилось! Разочарование и том… том… томление. Ба, да здесь стих о любви! Вот это да! А где же «направо пойдешь – смерть найдешь, налево – будешь бит»? Или какое заклятье, либо же грозное предупреждение, пророчество, наконец? Стих о любви! С ума сойти! Куда я попал!

Сбитый с толку оным открытием, Грогар озадаченно осмотрелся. Статуи действительно оказались статуями, что не могло не радовать. Несмотря на безжалостную руку времени, основательно потрепавшую изваяния, ярл все же разглядел их и понял, кого они изображали.

И усмехнулся.

Когда-то здесь находился сад, место уединения и любовных свиданий. Коита – бог чувственных наслаждений у нечестивцев и греховодников этноидов – его выдающееся мужское достоинство сохранилось практически в неприкосновенности; Барду – покровитель поэзии, один из Пантеона Святых Отцов – он, увы, пострадал, но не лишен был величия; Бенив – древнее архаическое божество гаратов, покровительница воров и разбойников, всегда изображавшаяся почему-то обнаженной; был и Эха – прабог и создатель вселенной, – представленный в самом неприглядном виде, и многорукие боги Акшты, и пышные нимфы Дольгтрасира, и много кто еще.

Между тем солнце уже практически село, и Грогар решил заночевать в дупле, где он с таким успехом спасался от дождя. Но не успел он сомкнуть глаза, как в воцарившейся вокруг неестественной тишине раздался чей-то шепот.

Недолго думая, Грогар вылетел из укрытия с копьем в руке и замер с открытым ртом.

Неподалеку стоял босоногий низкорослый, круглый, как бочка, старичок с седой веерообразной бородой и в широкополой – пожалуй, слишком широкополой – соломенной шляпе. Одет он был в выцветшую накидку и широкие штаны, называемые у южных народов шароварами, во рту – курительная трубка с длинным и тонким мундштуком.

– Ну вот и мы и встретились, – прокаркал старикашка знакомым голосом. – Все как я и обещал.

– Тун? – недоуменно спросил Грогар.

– Он самый. Видишь? – старикашка указал на небо. – Солнце зашло. Теперь я человек. Вернее, тень его. Вроде как призрак. Но ты не бойся. Покорнейше прошу, пойдем со мной.

Грогар колебался.

– Без нас ты не найдешь дороги к замку колдуна, – сказал Тун. – Вокруг него лабиринт. И потом, думается мне, мы можем помочь еще чем-нибудь.

– Чем может помочь призрак? – насмешливо поинтересовался Грогар.

– Ну, много чем. Много советов можем дать. Много чего поведать. Пойдем. Мы – то бишь я и мои братья, – надеемся на твою помощь. Ничего предосудительного. Решайся.

– Это далеко? – все еще сомневаясь, поинтересовался Грогар.

– Не так уж. С час.

– Откуда я знаю, что ты не колдун?

Старичок посмотрел на него с лукавой улыбкой.

– Ниоткуда. Придется тебе мне довериться. Ибо у тебя нет выхода. Как я сказал, лабиринт ты вряд ли пройдешь, и к тому же тебе нечего есть, и ты ничего не знаешь о Нём.

– А кто вы такие?

– Мы-то? Мы с братьями – жертвы зла.

Сказав это, старикашка бодро, торопко засеменил босыми ногами по земле, устланной каким-то прахом (должно быть, опавшими листьями, за сто лет превратившимися в пыль). В руке его засияло волшебное светило, имевшее вид яркого шара, на который, если дунуть – оно притухнет, если встряхнуть – оно разгорится.

«Хорошая вещица, – подумал Грогар. – Мне б такую».

Пока шли, старик так часто и круто менял направление, что Грогар совсем растерялся и совершенно не понимал, где находится. Ему казалось, что они кружат на месте, – никакого смысла в их блуждании он не видел. Они пересекали выложенные булыжником аллеи, обходили стороной полуразрушенные кирпичные заборчики высотой по пояс, и всюду темнел безжизненный – без единого листочка и травинки – лес.

Из увиденного Грогар заключил, что замок, верно, недалеко, однако не обрадовался открытию, а наоборот, как-то сник, и потом, его мучила мысль, правильно ли он сделал, доверившись старику-ворону? Брось он его тут – и этого будет достаточно. Но чутье подсказывало ярлу: может, это судьба послала ему товарища? Всё-таки, как ни крути, уже само по себе это отчаянное предприятие, на которое он осмелился, являлось чистейшим безумием.

«Чистейшее безумие!» – именно так и выразилась бы Миранда.

Наконец они пришли. На опушке, вокруг одного-единственного волшебного шара, источавшего дрожащий ало-оранжевый свет – неплохая имитация костра, – сидело в три ряда около пятидесяти человек. Все бородатые, в темных просторных рясах, неподвижные, задумчивые. Их худые изможденные лица, отмеченные печатью долгих страданий, поразили Грогара.

Он долго смотрел на освещенные мягкими всполохами магического светила лица и видел в них… надежду. Надежду, что вела их все эти годы, надежду, чьи похороны и чье воскрешение они наблюдали, верно, множество лет. Надежду, превратившуюся в темный холодный сгусток, в эфемерную, лишенную всякого смысла субстанцию, сидящую в их подсознании, словно неизлечимая болезнь. И в этом он убедился сполна чуть позже.

– Учитель, учитель… – зашептали они. Несколько человек низко поклонились старику.

Тун благосклонно покачал головой.

– Садитесь, садитесь, – махнул он рукой и обратился к Грогару: – Вот и наше братство. Присоединяйся. Отведай дары, предоставленные этим краем, покинутым святым Неведомым и Непознанным, олицетворяющим в себе истину и Свет Вечный. Будучи в птичьем обличье, мы облетели долину и насобирали… вот. Подкрепись, друг. – И Тун подвел гостя к кучке ягод, грибов и орехов, сложенных горкой на листе лопуха. – По ночам мы бесплотные призраки, – продолжал старик, – но днем у нас есть когти, клюв и крылья, чем мы предусмотрительно и воспользовались. Ешь, ешь, тебе еще понадобятся силы.

Грогар не заставил себя ждать и с жадностью набросился на еду. Подкрепившись, он поинтересовался:

– А где же