Просто Рим. Образы Италии XXI - Аркадий Ипполитов

В эпоху барокко Виа дель Корсо уже полностью была обстроена домами и многочисленными церквями и дворцами. В это время она была самой длинной, самой прямой и самой широкой из всех прямых и длинных улиц в Европе. Римляне очень гордились Виа дель Корсо, продолжают гордиться и сейчас. Улица была настолько знаменита, что её название, «Корсо», стало именем нарицательным. Теперь corso – это также и «проспект», так что есть Виа дель Корсо, Улица Бега, а есть Корсо Витторио, Проспект Витторио. Первый король объединённой Италии Витторио Эммануэле II для нашей истории примечателен тем, что, будучи королём Пьемонта, он был союзником Англии и Франции в Крымской войне. Это была первая война с итальянским государством в русской истории, вторая была с Муссолини. Этот же король и запретил corso dei barberi в 1874 году, после того как при остановке лошадей на Пьяцца Венеция погиб очередной барбареско. Корсо Витторио Эммануэле II расчистило пространство перед Ораторио деи Филиппини, изначально рассчитанное на площадь размером с Пьяцца ди Сант'Эустакио. Теперь два здания, Ораторио и церковь Санта Мария делла Валичелла, стоящую рядом, можно рассматривать вместе, как парные, что изначально не предполагалось, так как пространство перед ними было очень узким и отойти было невозможно.

* * *

Давшая название площади Кьеза Нуова, Новая Церковь, как стали с XVI века называть церковь Санта Мария делла Валичелла, на самом деле не так уж и молода – первое упоминание о церкви на этом месте относится к XIII веку. Тогда её звали Санта Мария ин Путео Альбо, Святая Мария у Белого Колодца. Сама церковь здесь появилась ещё раньше, быть может, при папе Григории I Великом в VI веке, о чём говорит её название, относящееся к некоему мраморному колодцу, которого на этом месте уже в XIII веке не было. Святая Мария у Белого Колодца звучит очень красиво, в то время как новое название, не менее звучное, намекает на темноту. Valicella, в общем-то, по-итальянски просто «яма», а ямы все чёрные. Когда-то, во времена ещё древнеримского Кампо Марцио, здесь был провал, считавшийся входом в Ад. К тому же на сленге valicella, как и латинская vallicula, значит «влагалище». Тоже тёмное место. Санта Мария ин Путео Альбо была, видимо, неказиста, но в ней хранился чудесный образ, Мадонна Валичеллиана, что на русский можно перевести как Богоматерь Ямщицкая, ибо ямщик означает живущего яме и занимающегося извозом. Возможен и другой перевод, неприличный: Мадонна П…, в соответствии с купринской «Ямой». Сам образ очень приличен – погрудное изображение Девы Марии с Младенцем и двумя ангелами. Он относится ко времени поздней романики и был написан на штукатурке аль фреско. Когда-то это была фреска, украшавшая стену женской бани, прозывавшейся в народе Валичелла – опять отсылка всё про то же. Какой-то срамник бросил в Мадонну камень, после чего из её сердца, куда пришелся удар, пошла кровь. Фреска стала объектом поклонения, а так как поклоняться стене женской бани негоже, то её аккуратно вырезали и перенесли в близстоящую церковь. Мадонна успокоилась, кровоточить перестала, кроме одного раза, во время Сакко ди Рома, разграбления папского Рима ландскнехтами в 1527 году, чему письменных подтверждений нет. Отсутствие документального подтверждения не есть опровержение, почитателей Богоматери Ямщицкой поздних времён это не смущало, легенда продолжает повторяться. В дальнейшем написанный на штукатурке образ больше кровью не истекал, но творить чудеса продолжал, поэтому церковь стала называться в честь главной своей святыни, Санта Мария делла Валичелла.

Папа Григорий XIII, официально признавший Конфедерационе делл'ораторио в 1575 году, в её владение передал и церковь Санта Мария делла Валичелла. Ораторианцы тут же приступили не то что даже к перестройке, а постройке новой церкви, снеся старое здание, поэтому она получила новое имя, сейчас гораздо более употребляемое: Кьеза Нуова. Начало строительства датируют как 1577 год, то есть первый камень был заложен ещё при жизни Филиппо Нери, наверняка одобрившего первоначальный проект. Конец строительства – 1614 год, спустя двадцать лет после смерти Филиппо. В строительстве принимало участие множество архитекторов, но самыми главными были Мартино Лонги иль Веккио, Старший, и Джакомо делла Порта, оба по происхождению, как и многие лучшие строители Италии, ломбардцы. Оба всю жизнь проработали в Риме, оба много построили, но делла Порта, ученик Микеланджело, несомненно более известен и более одарён. Какова доля участия каждого, определить трудно, но здание образцово-показательно для конца XVI века: замечательная архитектура, использующая готовые формы для сборки целого. Все детали фасада так или иначе где-то кем-то были использованы: подобные колонны, пилястры, ниши и волюты повторялись и будут повторяться на зданиях Рима и всего мира тысячи раз. Композиция, членение, ритм декора делают Санта Мария делла Валичелла похожей на множество других церквей второй половины XVI – начала XVII века, и если выложить её фотографию среди нескольких десятков фасадов итальянских церквей этого времени, так её и не сразу узнаешь.

* * *

Отсутствие яркой индивидуальности никоим образом не мешает Санта Мария делла Валичелла быть прекрасной. Ораторианцы получили то, что хотели, – церковь выглядела именно Новой, её архитектура, не содержа в себе никакого вызова, соответствовала той доле новшества, что несла в себе идея Обновлённой Церкви, дорогая сердцу и разуму как всех трёх канонизированных в 1622 году мужчин, так и Терезы Авильской. Церковь можно назвать позднеренессансной, можно – маньеристической, а можно и протобарочной, все три определения будут справедливы. Треугольный тимпан, завершающий фасад, возвёл Карло Мадерно, учитель Борромини, купол – Пьетро да Кортона, великий живописец барокко, по темпераменту и размаху чем-то схожий с Бернини. Купол был специально переделан, чтобы приспособить его к росписи потолка. В самом куполе Кортона изобразил головокружительный апофеоз Святой Троицы, сильно отличающийся от абстрактной символики Сант'Иво: в центре парит голубь Святого Духа, а вокруг него – толпа библейских пророков и небесных сил, шумящая так, как шумит бегущая мимо Корсо Витторио. Потолок нефа занят огромной фреской «Мадонна и святой Филиппо Нери», посвящённой свежему чуду, случившемуся прямо во время строительства Санта Мария делла Валичелла. Строительные леса, окружавшие церковь, готовы были рухнуть из-за подломившейся балки, но, слава тебе Господи, это произошло в присутствии самого основателя ораториев, успевшего с молитвой обратиться к Деве Марии, ждать себя долго не заставившей, а тут же слетевшей с небес в чём была и успевшей подпереть плечом нужную балку. Мастера всё быстро починили, всё обошлось без жертв, что большая редкость для любого строительства. Сцена запечатлена Пьетро да Кортона очень живо, никто не сомневается, что было всё именно так, так что фреска демонстрирует превосходство живописи над фотографией в передаче пресловутой реальности: ни одному фотографу слетающую с небес Мадонну пока ещё не удалось заснять.

Купол был переделан уже в 1650 году, в это же время созданы и фрески Пьетро да Кортона, демонстрируя барокко в полной его силе. Интерьер церкви, впрямую свидетельствуя о продвинутости вкуса филипповцев, с самого начала был демонстрацией современного искусства. Над архитектурой капелл поработали такие зодчие конца XVI века, как Доменико Фонтана и Джованни Антонио Дозио, патентованный знаток Античности среди римских интеллектуалов и прекрасный гравёр, а художниками, создавшими алтарные образы в каждой из капелл, были все знаменитости позднеманьеристического Рима: Чезаре д'Арпино, Кристофоро Ронкалли, прозванный Помаранчо, Шипионе Пульцоне, Джироламо Муциано, Чезаре Неббиа. Лучший – алтарный образ «Встреча Марии и Елизаветы» Федерико Бароччи, последнего гения чинквеченто, как итальянцы называют XVI век, ибо Карраччи и Караваджо, хоть и прожили в сеиченто, то есть в XVII веке, чуть меньше десятилетия каждый, – уже художники нового столетия. Бароччи можно назвать художником позднеренессансным, маньеристическим или протобарочным – как кому нравится, – он на многих повлиял, многое обобщил и многое предугадал. Филиппо Нери больше всего нравилась именно «Встреча Марии и Елизаветы» Бароччи, что доказывает его изрядное художественное чутьё. Бароччи также очень нравился Рубенсу, который во время своего пребывания в Риме успел завоевать известность. Филипповцы, следившие за арт-сценой, тут же предложили Рубенсу написать картину для главного алтаря церкви. Заказ шёл от влиятельной Конфедерационе делл'ораторио, а финансировал проект Федерико Борромео, кузен святого Карло. Задача Рубенса была создать произведение, которое бы включало в себя вырезанную из банной стены чудотворную Мадонну.