Просто Рим. Образы Италии XXI - Аркадий Ипполитов

Бернини при Урбане VIII среди прочих милостей получил доходную, хотя и ответственную должность – он был главным по возведению римских фонтанов. Иннокентий X, в миру – Джованни Баттиста Памфили, его с этого важного поста не снял, но, решив в 1648 году построить большой фонтан на Пьяцца Навона, отстранил его от проекта. Возникла угроза, что подряд уйдёт к Франческо Борромини. Кавалер тут же предпринял меры, чтобы не упустить завидный заказ на строительство самого внушительного в то время римского фонтана, и получил его сложнейшим способом. Понимая, что действовать надо умно и тонко, Бернини использовал невестку Иннокентия X донну Олимпию, вдову его покойного старшего брата Памфилио Памфили, в девичестве – Майдалькини, а по первому замужеству – Нини. Она имела огромное влияние на папу: в Ватикане её называли Папессой и не без оснований считали, что именно она всем заправляет. Некрасивая, жирная и жадная, Олимпия была на восемь лет старше Иннокентия. Она родилась в Витербо и в юности вышла замуж за Паоло Нини, самого богатого человека в этом городе, когда-то, в Средние века, бывшем соперником Рима, но в XVII веке превратившемся в захолустье. Паоло вскоре умер, и богатая, но не слишком знатная вдова сочеталась браком с римским аристократом из рода Памфили, принеся ему изрядное приданое. Его брат Джованни Баттиста папой ещё не был. Олимпия была умна и тщеславна. Римский народ её ненавидел, прозвав Pimpa или Pimpaccia [Пимпа, Пимпачча], что попросту значит «насос», а также – «отсос».

Грубая народная кличка Олимпии имеет сложное интеллигентское происхождение. В клеймящих Олимпию сатирах использовался каламбур, разлагающий её имя на два слова: olim и pia, что по-латыни значит «когда-то благочестивая», к которым добавлялась рифма nunc impia, «грешная теперь». Pimpa по-латыни также значит «сутенёр», так что прозвище ближайшей папской советчицы читалось ещё и как «Сутенёрша». Решив воздействовать на алчность Пимпаччи, Бернини презентовал ей дорогую взятку – внушительных размеров серебряную модель фонтана. Ей понравились и серебро, и фонтан, и она в нужное время подсунула модель папе. Иннокентий со словами «Что это тут у тебя, милочка, такое?» стал макет рассматривать и восхитился. Фонтан, даже судя по предварительному наброску, ошеломлял. Дело выгорело, Бернини получил заказ и размахнулся так, что Иннокентий X был вынужден ввести дополнительный налог на хлеб, доходы от которого предназначались специально на нужды строительства Фонтана деи Кватро Фиуме. Римский народ негодовал и рычал: «Мы не хотим ни обелисков, ни фонтанов. Мы хотим хлеба, хлеба, хлеба». Бернини, не обращая ни на что внимания, продолжал строить, заодно контролируя подряды на различные поставки. По легенде, с удовольствием рассказываемой римлянами, дело было именно так, хотя многое в ней вызывает вопросы: серебряная модель в первую очередь. Она упоминается в дневниках и письмах некоторых современников события, но ссылаются они на изустные рассказы и сплетни. Воочию никто серебряной модели не видел, нет ни одного документа, подтверждающего её реальное существование. Зато существуют многочисленные отдельные фигуры, выполненные из терракоты, так что вполне возможно, что именно терракотовая модель и была продемонстрирована через Пимпаччу.

* * *

Серебро или терракота? Трудно со слухами. Про Пимпаччу и отсос тоже всё не просто. В грехах, что навешивали на неё пасквили, то есть листовки со стишками и прозой, ругающие всё на свете и сообщающие последние римские сплетни, она была неповинна. Сами листочки получили своё название от безрукой и безногой античной статуи, найденной в центре Рима в самом начале XVI века и прозываемой Пасквино, на которой они вывешивались. Статуя хорошая, греческая, но сильно изуродованная: с головой, но с полностью отбитым лицом. Кого она изображает, неизвестно, какого-то бородатого гомеровского воина в греческом шлеме. Безрукий и безногий герой получил своё имя от живущего рядом цирюльника, учителя латыни, портного или кого ещё – кто как говорит, но все сходятся на том, что ему было известно, как и филиппинцам, всё, что делается в Риме и мире – по фамилии Пасквино, происходящей от слова pasqua, «пасха». Многие считают этого то ли цирюльника, то ли учителя автором первых пасквилей, что сомнительно, но как бы то ни было, статуя стала для римлян своего рода spletnya.ru, и доверять пасквилям можно в той же степени, что и этому ресурсу. Сегодня Пасквино стоит практически на том же месте, где и стоял, на площади, названной его именем, – Пьяцца ди Пасквино, огороженный от туристов и молчаливый. Площадь находится в двух шагах от Пьяцца Навона, буквально за углом Палаццо Памфили, так что Олимпия узнавала о пасквилях одной из первых.

Олимпия Майдалькини c Sailko / Wikimedia Commons / CC BY-SA 3.0

Как все интернетовские ресурсы, Пасквино отчасти контролировался властью. Через него папская курия распространяла нужную информацию. Например, через Пасквино Урбан VIII распространил слух, что бронза, содранная по его приказанию с Пантеона, пошла на Балдаккино ди Сан Пьетро, в то время как бронзу использовали для пушек. Войны, что вёл Урбан, одни из последних войн Папского государства, были столь непопулярны, что папа решил оправдать свои действия через чёрный пиар, посчитав, что цель оправдывает средства и что римляне мягче отнесутся к уродованию античного памятника на благо церкви. Ход был правильный, так как многие справочники и энциклопедии вторят пущенной папой версии. Были на Пасквино и самостоятельные высказывания: всё, что лилось на Пимпаччу, вряд ли можно отнести к измышлениям папских политологов. На самом деле, равнодушная к людям и уверенная в себе, в своем уме, житейском опыте и уменье держаться как надо с любым человеком, Олимпия, которая одевалась всегда в чёрное и с полным равнодушием думала о своей наружности, что видно по её портретам, считала папу своим самым близким и дорогим другом. Она знала, что и он не меньше её дорожит отношениями, и более того – с годами Олимпия понемногу пришла к убеждению, что в «умственном союзе», как любил называть их дружбу Иннокентий, превосходство принадлежит ей.

Очень римские по духу отношения Пимпаччи и Иннокентия напоминают очень петербургскую связь элегантного князя Ипполита Степановича Вельского с умницей Марьей Львовной Палицыной из романа Георгия Иванова «Третий Рим»: «И все-таки и теперь она в обществе князя по-прежнему слегка терялась, по-прежнему испытывала тот самый толчок в грудь, который испытала впервые, когда в чьей-то гостиной ей представили: „Ипполит Степанович Вельский“, и гладкий, слегка розовеющий пробор мелькнул над ее рукой». К тому же, унаследовав большое состояние от первого мужа, Олимпия снабжала деверя деньгами, когда он ещё был кардиналом, так что папским престолом Иннокентий X был обязан в некотором смысле именно ей, и теперь отдавал долг, хотя и понимал, что никакими деньгами самоотверженность Олимпии оплатить невозможно. В Галлериа Дориа Памфили бюст Пимпаччи, изваянный Алессандро Альгарди, вторым по значению скульптором Рима после Бернини, стоит неподалёку от «Портрета Иннокентия X» Веласкеса. Грубое, обрюзгшее лицо Пимпаччи незаурядно и полно волевой и властной энергии, которой так не хватает умному, усталому и подозрительному лицу папы. Сладчайшая парочка – два монстра полновесного римского барокко.