Штрафники вызывают огонь на себя. Разведка боем - Роман Кожухаров

– Да ну его… – все никак не мог успокоиться раздосадованный Адлер. Он с таким сожалением смотрел на лужу блевотины на земле, что, казалось, он готов был, как собака, съесть все это опять.

– Идем, Рольф, наших всех собирают… – поторопил его Отто.

– Беги, я щас… – не двигаясь с места, махнул рукой Адлер. – Я следом… Только боль в животе успокоится.

Добравшись до блиндажа, солдаты тут же, вместе с другими стрелками из взвода Шульца, были отправлены на переднюю линию опорного пункта. Из штаба поступил приказ о наступлении. Командование расценило, что силы русских, удерживавших насыпь, были слишком слабы и не имели серьезной огневой поддержки.

По данным разведки, вражеские подразделения не располагали ни танками, ни артиллерией. Вот и решили воспользоваться моментом и выбить противника с насыпи. Рота была приведена в боевую готовность.

Стрелки должны были наступать по фронту и правому флангу, вдоль границы минного поля, подковой окаймлявшего Вечеш со стороны высоты. Слева, единым фронтом, должны были двинуть подразделения из механизированной дивизии, переброшенные к опорному пункту накануне.

Хаген, забыв и о сливовом шнапсе, и о сытном обеде, в суматохе, пригнувшись, бежал за чьей-то серой спиной. Сзади он слышал топот чьих-то сапог и сиплое дыхание. Может быть, Адлера, может, кого-то другого. Сейчас это было неважно.

Сейчас было важно то, что ожидало их на заснеженных склонах высоты и дальше, на поле, перед насыпью. Взбудораженные мысли Хагена был уже там, в атаке. Так всегда он себя чувствовал перед наступлением.

По тому лихорадочному блеску, которым сверкали глаза каждого, чье лицо попадалось Отто на глаза, он понимал, что так же точно, как и он, себя чувствовал каждый в этой грязно-серой, топающей вразнобой, цепочке. Отто вновь ощущал себя частью единого целого – своего взвода, своей роты. И это чувство, также сильно проступавшее в нем сейчас, среди суматохи и крайней степени волнения, – было единственным, что относительно помогало ему держать себя в руках, перебарывать страх и волнение. Здесь, в траншее переднего края, они все, как один, перед лицом неизвестности и опасности, и чувство локтя товарища было единственной смирительной рубашкой для бешено колотящегося сердца.

По сигналу командира они должны были двинуть вперед после того, как завершится артиллерийская подготовка. Как раз ее с высоты и вели сейчас расчеты, интенсивно обстреливая позиции русских. Но, судя по тому, что минометы врага продолжали огрызаться, эффективность этой артподготовки оставляла желать лучшего. Что ж, наверняка они узнают об этом уже совсем скоро. Испытают на собственных шкурах.

Просидев с покойным Вайсом несколько часов в наблюдательной точке, Отто чуть не наизусть выучил местность, которую им предстояло преодолеть в наступательном броске. Вначале бежать будет легко. Просто песня, а не бег. С горы, метров сто с лишним. Тем более что поднявшийся с утра ветер сдул со склона практически весь снег. Ноги вязнуть не должны.

С другой стороны, русским будет очень удобно ловить их на склоне в прицелы своих винтовок и пулеметов. А дальше, когда спуск закончится и перейдет в ровное поле, с небольшим наклоном вверх до самой насыпи, начнется не менее интересное. По полю еще метров двести пятьдесят – триста. Тут, на фоне снега, в своих серо-мышиных шинелях они будут, как мишени в тире. Стреляй не хочу…

К тому же бежать и ползти придется чуть в гору, по рыхлому, чуть не двадцатисантиметровому снегу, который еще не слежался в наст. А под ним – вязкая почва. Да, у русских будет много работы, пока они сумеют добраться до насыпи. Вся надежда на части мотопехоты. Может быть, они сумеют отправить в атаку несколько гусеничных бронетранспортеров? Ото слышал, что в составе противотанкового батальона, который дислоцировался на левом фланге опорного пункта, имелись в наличии даже бронированные автомобили «Пума». Оснащенные 50-миллиметровыми пушками и пулеметами, они нагнали бы страху на русских. Вот только вряд ли их пустят в наступление по такому снегу. Слишком велик риск, что машины могут увязнуть. Достаточно было бы и бронетранспортеров. Хоть что-нибудь, что отвлекло бы внимание русских от жалких фигурок в мышиных шинелях, которые будут барахтаться в снегу.

Тем временем частота стрельбы артиллеристов резко усилилась. Верный знак того, что скоро закончат. Чисто психологический ход: расчеты спешили побыстрее закончить работу, поскорее избавиться от своего смертоносного боезапаса.

Хаген еще раз передернул затвор своего карабина. Ему вдруг отчетливо вспомнилась винтовка Вайса. Наверное, она так и стоит, возле трупа своего хозяина. Охраняет его, как верная собачонка. Хотя, скорее всего, ее разворотило одним из следующих попаданий. Русские не пожалели своих мин на эту точку. Что-то будет сейчас…

Словно в ответ на напряженное ожидание, охватившее Хагена, в морозном воздухе покатились по цепочке выкрики. «Вперед! Вперед!..» Команды командиров дублировали их заместители, выщелкивая истошным ором солдат из траншеи, словно погонщики, стегая непослушных животных хлыстами. Неровной разорванной цепью стрелки побежали вниз по склону.

Отто, когда он выбрался наверх, порыв ветра чуть не сбил с ног. Он еле удержался, чтобы не скатиться обратно в траншею. Но будто невидимая пружина движения уже увлекла его вслед за остальными. Русские будто только и ждали, когда они покажутся из своих надежных укрытий. Заснеженный рубеж насыпи огласился нарастающим треском пальбы. Застрочили пулеметы. Поначалу Отто показалось, что их стреляет целая дюжина, но потом методичный отрывистый цокот разбился на три-четыре перемежающихся соло. И того хуже. Значит, артиллерия ни черта не подчистила в своем упреждающем ударе.

Преодолев в первом броске метров с пятьдесят, наступавшие залегли в снег. Вот ответил ручной пулемет Адлера. Его перекошенный зверской гримасой профиль Хаген заметил метрах в десяти правее от себя. Откуда-то сзади донесся командный голос Шульца. Лейтенант пытался возобновить атаку. Вдруг его крик осекся. Обернувшись, Хаген и другие солдаты увидели, как взводный валится на снег, хватаясь за правую руку. Какой точный выстрел.

Похоже, у русских работают снайперы. Еще один стрелок, неподалеку от Рольфа, утыкается в снег, пригвожденный пулей. Рольф смотрит на него, потом начинает вести себя странно: озирается по сторонам, что-то кричит, пригнувшись, и размахивает руками. От стрельбы шум такой, что слов Адлера не разобрать. Стрелки с трудом отрывают себя от снега, который создает хотя бы иллюзию укрытия, и бегут дальше. Теперь уже ясно, что по наступающим работает снайпер, причем бьет наверняка, с такой точки, с которой все стрелки как на ладони.

Обернувшись, Хаген видит, что Адлер залег боком к насыпи. Его «МГ» повернут в сторону Вечеша. Что он делает? Задрав ствол, Рольф выпускает несколько очередей по колокольне. Неужто он сумел засечь русского охотника? Несколько солдат из бежавших останавливаются и с колена начинают тоже вести огонь по колокольне. Рольфу неудобно. Угол стрельбы слишком высок. Он пытается также стрелять с рук и, стоя в утоптанном снегу на коленях, поднимает пулемет. В этот момент в него попадает пуля. Отто видит, как дергается назад его левое плечо и густые брызги темно-красной крови разлетаются от плеча в стороны, кропя белый снег.