Дом на глухой окраине - Ксения Комал

— Все равно надо заявить, — серьезно сказал Лев. — Если что, к вам с женой будут вопросы.

Попытку узнать семейный статус Ильи Вика прекрасно распознала, но сейчас не радовалась оттого, что ее ревнуют, а злилась на Льва из-за неуместности таких реакций. С другой стороны, его тоже можно было понять, и она почувствовала себя виноватой.

— Если хочешь, мы ее поищем…

— В такую грозу?! — возмутился Лев. — Ты представляешь, что сейчас с этими дорогами…

— Не надо, — перебил Илья. — Это моя проблема, сам найду дочь. Но спасибо за предложение.

Лев кивнул и закрыл дверь. Вика собиралась еще что-нибудь сказать Илье, как-то его подбодрить, успокоить, но понимала, что момент не самый подходящий.

— Нет, — коротко отрезал Лев.

— Что — нет?

— Нет, мы не пойдем искать дочь этого мужика. И одна ты тоже не пойдешь, хватит с меня.

— Я и не собиралась, — соврала Вика и, словно оправдываясь, добавила: — В такую погоду искать все равно бессмысленно.

— Мне надо знать, кто он?

— Друг детства.

— А сейчас?

— Никто, — сказала Вика и почувствовала тошноту. Вспомнив о насущном, Вика ушла в кабинет деда и, немного походив из угла в угол, достала из кармана тест. Смотреть на него было страшно, не смотреть — еще страшнее. Громыхавшая за окном гроза добавляла атмосферы ужаса, а внезапно погасший свет заставил Вику нервно вскрикнуть.

— Вика! Все в порядке?

— Да, отлично.

— Наверное, где-то на улице провод оборвало.

Вика слышала, как скрипят половицы под ногами приближавшегося к кабинету Льва, и панически думала, рассказать ли о тесте. Он имеет право знать, но, если она ошиблась, то это только лишняя головная боль: Лев еще долго будет говорить о своих идеальных генах и необходимости их скорейшего продолжения.

— Ты не знаешь, где твой дед хранил фонари?

— Нет.

Шаги были уже возле двери.

— Может, в кабинете? У меня телефон садится.

Дверь тихо скрипнула, а Вика поднесла тест к окну, за которым как раз сверкнула молния.

— Что ты делаешь?

— Ищу фонарик. — Она спрятала тест за спину и стиснула челюсти, радуясь, что он этого не видит. Телефон Льва светил скудным, тонким сиянием и явно проигрывал ослепительным молниям.

— Я и забыл, что ты боишься грозы, — улыбнулся он. — Хочешь спрятаться под одеялом?

— Пожалуй. — Вика едва ворочала языком, враз пересохшие губы почти не шевелились. Она сделала глубокий вдох, оперлась рукой на стол и чуть увереннее сказала: — Я не грозы боюсь.

— Да, ты боишься молний. Какая разница?

— Молния — это электричество, вот какая.

— Благодарю за лекцию для второклассника. — Он приобнял Вику и повел к выходу из кабинета. — Ты дома, никакого электричества тут уже нет, бояться нечего.

— Повезло, что я боюсь не темноты…

— Мы вообще везучие.

Она нехотя хмыкнула и позволила отвести себя в кровать. Лев отправился на поиски фонаря или свечей, а Вика тупо пялилась в потолок, время от времени озарявшийся желтоватыми всполохами.

Да, она боялась электричества, ужасно боялась. А Лев до сих пор не знал почему. Никто, кроме деда, не знал. И это было хорошо, безопасно, как будто не по-настоящему. Самые лютые демоны поджидали ее здесь двадцать лет, самые страшные воспоминания вновь оживали, самые чистые чувства заставляли задыхаться от ужаса.

Она откинула одеяло, поднялась с кровати и направилась в подвал. Лев будет в бешенстве, ну и ладно: гроза случается не так уж часто, чтобы ее упускать. Идти по старому дому в полной темноте было необычно: стена оказалась шершавой и теплой, половицы под ногами немного проседали, ступени имели разный размер. Если в спальне Вике было неуютно, то по мере приближения к подвалу становилось все легче, будто она делала то, что должна была делать, перестав наконец сопротивляться.

Чертов телефон стоял на своем привычном месте и в этот раз почему-то не звонил.

— Тебе тоже электричество отключили? — буркнула Вика, пытаясь его рассмотреть.

Окно в подвале было небольшим, так что отсветы молний помогали мало, однако очертания аппарата были вполне различимы — как и его болтавшийся провод.

— Идиотизм какой-то, — пожаловалась Вика и поднесла трубку к уху. — Есть там кто?

Ответом ей была тишина.

— Кто-нибудь меня слышит?

Снова ни звука.

— Я обижусь и перестану с вами дружить! — Вика почувствовала себя предательницей, как только это произнесла, но ведь когда-то срабатывало. — Ладно, не перестану. Я просто пошутила. Вы — все равно мои друзья. Даже сейчас.

Ничего не дождавшись, она разочарованно положила трубку и обратилась к аппарату:

— Значит, ты тоже боишься грозы? Очень интересно…

Телефон ничего не ответил, но его провод качнулся будто от сквозняка. Вика моргнула, провела рядом с проводом ладонью, надеясь почувствовать дуновение ветра, однако заметного движения воздуха не было.

— И почему дед тебя не выгнал? — задумчиво пробормотала она, даже не осознавая, что обращается к телефону как к живому. — Спокойной ночи. И не бойся грозы.

Утро выдалось свежим, ясным и наполненным всеобщим напряжением. Кристина домой так и не вернулась, а это было слишком даже для самостоятельной бесстрашной блогерши, которой она себя мнила.

Местные снова высыпали на поиски, но чувствовалось, что особого энтузиазма они уже не проявляют, и причина казалась очевидной: все думали, что ее участь останется неизвестной — как и Васи.

На Илью было страшно смотреть, а подойти к нему Вика не могла: на массовые поиски она пришла вместе со Львом и, памятуя о том, что они недавно потерялись на болотах, старалась держаться рядом с ним. Сейчас ее это радовало, поскольку, что сказать Илье, она все равно не знала, а чувствовать его боль было невыносимо.

— Ну это жуть что творится, — коротко описала ситуацию тетя Надя, которая разливала чай для всех желающих в пластиковые стаканы. — Викусь, тебе с молоком?

— Нет. Хотя да, спасибо.

— А ненаглядному твоему?

— Ему покрепче. Не знаете, есть какие-то новости?

— Дружков ее опрашивают, но пока ничего не понятно. Вроде, говорят, все были по домам. Да оно