Настоящая ложь - Эмили Локхарт

Кулебра – архипелаг у побережья Пуэрто-Рико. На главном острове по дорогам бродят дикие лошади. Шикарные отели тянутся цепочкой вдоль береговой линии, но центр города малопривлекателен для туристов. Остров больше известен как место для снорклинга, и здесь проживает небольшая американская диаспора.

Было десять часов вечера. Джул хорошо знала этот бар. С одной стороны к нему примыкала открытая терраса. Грязные белые вентиляторы жужжали по углам. Здесь тусовались толпы американцев, по большей части туристы, но среди завсегдатаев было и много экспатов. Бармен не просил Джул предъявить документы. На Кулебре почти никто не интересовался удостоверениями личности.

В тот вечер Джул заказала «Калуа»[60] со сливками. У барной стойки, через пару стульев от нее, развалился бородатый белый мужчина лет пятидесяти пяти – она не раз встречала его в этом заведении. В гавайской рубашке, с обгоревшим на солнце лбом, он говорил с акцентом западного побережья – Джул уже было известно, что он из Портленда. Правда, он не знала его имени. Рядом с мужчиной сидела женщина, явно его ровесница, с неряшливой копной седых кудрей на голове. Розовая футболка с глубоким декольте смотрелась довольно нелепо в сочетании с пестрой юбкой и сандалиями на босу ногу. Женщина принялась грызть соленые крендельки из миски на стойке бара.

Джул подали ликер. Она залпом осушила бокал и попросила повторить. Между парой по соседству разгорался спор.

– Эта добросердечная шлюха меня просто взбесила. – Женщина говорила с южным акцентом. Наверняка из Теннесси или Алабамы – напоминание о доме.

– Это всего лишь фильм, – возмутился мужчина.

– Идеальная девушка – шлюха, которая дает бесплатно. Фу, какая гадость.

– Я не знал, что так получится, – оправдывался мужчина. – Даже не думал, что тебя это заденет. Мануэль сказал, что фильм хороший. Мы поверили ему на слово; в чем проблема?

– Это унижает половину населения, Кенни.

– Я не заставлял тебя смотреть. К тому же очень может быть, что это непредвзятый взгляд на проституцию. – Кенни хмыкнул. – Типа, мы не должны плохо думать о девушке только из-за ее работы.

– Правильнее говорить секс-работа, – вклинился в разговор бармен и подмигнул, – а не проституция.

Джул допила второй коктейль и попросила еще.

– Там была всего лишь одна откровенная сцена, и этот парень в красном костюме, – сказал Кенни. – По-моему, ты слишком много времени проводишь со своими друзьями по книжному клубу. После ваших собраний ты становишься очень впечатлительной.

– Да иди ты! – произнесла дама, но с дружелюбной интонацией. – Ревнуешь меня к друзьям по книжному клубу, так и скажи.

Кенни заметил, что Джул поглядывает в их сторону.

– Привет! – крикнул он, поднимая свой бокал с пивом.

Джул почувствовала, как три «Калуа» накрыли ее липкой волной. Она улыбнулась даме.

– Это твоя жена, – пробормотала она заплетающимся языком.

– Я его подружка, – уточнила дама.

Джул кивнула.

Вечер покачнулся. Кенни и его подруга, они разговаривали с ней. Джул смеялась. Они сказали, что ей нужно немного поесть.

Но она все время промахивалась мимо рта. И жареная картошка казалась слишком соленой.

Кенни с подругой все еще обсуждали фильм. Дама костерила парня в красном костюме.

Кто этот парень? У него был енот? Он дружил с деревом. Нет, с единорогом. Окаменевший парень вечно грустил. Он был обречен оставаться каменным истуканом, и никто его не любил. А потом появился другой – он не говорил, кто он такой. Старик, но с крепким телом и металлическим скелетом. Постой, постой. Там еще был парень с кожей синего цвета. И обнаженная женщина. Парочка синих. Джул вдруг обнаружила себя на полу бара.

Она не поняла, что с ней случилось. Ладони саднило. С руками явно было что-то не так. Во рту разливался странный сладковатый привкус. Похоже, она переборщила с «Калуа».

– Ты остановилась в «Дель-Маре»? Это если идти вверх по дороге? – спросила подружка Кенни.

Джул кивнула.

– Мы должны проводить ее, Кенни, – сказала дама. Она сидела на корточках возле Джул. – Там дорога совсем не освещена. Еще не хватало, чтобы бедняжка оказалась под колесами.

Они вышли на улицу. Кенни почему-то не оказалось рядом. Женщина, подхватив Джул под руку, повела ее по темному шоссе туда, где светились огни «Дель-Мара».

– Мне нужно рассказать тебе одну историю, – громко сказала Джул. Ей хотелось выговориться.

– Ты уверена? – спросила дама. – Лучше смотри под ноги. Темень непроглядная.

– Это история про девочку. – Джул словно и не слышала свою спутницу. – Нет, история про мальчика. Она случилась давным-давно. Один мальчик толкнул знакомую девочку об стену. Другую девочку, не меня.

– Хм.

Джул знала, что рассказывает совсем не так, как нужно, но продолжала говорить. Теперь уже ничто не могло ее остановить.

– Он некрасиво обошелся с той девочкой в переулке позади супермаркета, ночью. Да? Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Думаю, да.

– Эта девочка знала его и пошла с ним, когда он пригласил, потому что ей нравилось его лицо. Эта глупышка не умела правильно отказывать. Тем более с кулаками. А может, и не важно, что она говорила, потому что он все равно не слушал. Суть в том, что девочка оказалась слабачкой. Ни мускулатуры, ни навыков борьбы. В руках только полиэтиленовый пакет с молоком и пончиками.

– Ты южанка, дорогая? – спросила подружка Кенни. – Как я раньше не заметила? Я из Теннесси. А ты откуда?

– Она не рассказала взрослым, что произошло, доверилась только паре подружек в туалете. Так я и узнала об этом.

– Угу.

– Прошло два года. Поздним вечером тот самый мальчишка возвращался домой из кино. Мне уже стукнуло шестнадцать, и, знаешь, я была в хорошей форме. Я тебе не говорила? Я могу за себя постоять. Так вот, однажды вечером я пошла в кино и встретила того парня. Увидела его, когда шла обратно домой. Я не должна была находиться одна на улице, так все говорят. Но я была на улице, одна. Тому мальчишке тоже не следовало разгуливать по ночам в одиночку.

Вся эта история вдруг показалась забавной. Джул чувствовала, что ей необходимо остановиться и посмеяться от души. Она застыла на дороге и ждала, пока накатит смех. Но он почему-то не шел.

– У меня в руке был стакан с голубым слашем[61], – продолжала она, – большим таким, как продают в кинотеатрах. На ногах – босоножки на каблуке с ремешками. Дело было летом. Ты любишь красивую обувь?