Наказать беспредельщиков - Алексей Наст

Утопив педаль тормоза, Миша свернул с дороги к сверкавшему зазывными огнями ночному кафе. Требовалось взбодриться рюмкой-другой коньяка — для куражу. А как же потом за руль? А мало ли ментов пьяными ездят — одним больше, одним меньше…

«Ты же правильный мент!» — возмутился внутренний голос.

Миша послал его подальше.

Закрыв машину, он вошел в накуренное, прорезаемое импортной ревущей музыкой помещение. Ухмыляющийся, знающий о жизни все бармен виртуозно взбивал очередной алкогольный коктейль. Четверо хмырей сидели на высоких табуретах у стойки, курили, пили. Из десяти столиков три столика были свободны.

Миша купил двойной коньяк, прошел к пустому столику, огляделся. В основном здесь была молодежь. Ладно, он только взбодрится, чисто символически, и опять порулит в ночь, подумал Миша. Усевшись, он плеснул себе в рот полрюмки крепкого напитка, с удовольствием погонял его во рту и проглотил. Ага, уже легче.

— Привет. — Голос был приятным.

Только шлюх ему недоставало!

Миша поднял глаза и онемел — перед ним стояла, улыбаясь, Галя Ордынцева. Он смутился, почувствовал, что щеки вспыхнули румянцем стыда. Как он ей там… в бане! Миша опустил взгляд. Потом ее изнасиловал Пятачина… Ужасно, господи!

— Миша, что с тобой?

Миша поднял глаза, улыбнулся скупо:

— Здравствуй. Извини, торможу. Это от коньяка. Присаживайся. Выпьешь?

— Можно.

— Что тебе заказать?

— Водку.

Миша махнул бармену:

— Эй, еще двойного коньяка, пятьдесят кедровой водки и два стакана колы.

Он улыбнулся Галине:

— Как ты?

— Живая. А ты?

— Тоже живой. Как твой муж?

Галина напряглась.

— Почему спрашиваешь?

— Завтра в драмтеатре мероприятие…

— Знаю… Он отдаст деньги. Больше такого не будет, ну… того…

— Как ты это терпишь?

Галина отвернулась. Миша допил остатки коньяка. Принесли водку, колу и новый коньяк.

— Вот и водка. — Галина повеселела.

— Ты что, здесь расслабляешься? — решил сменить тему Миша. Обсуждать то, что было на памятной встрече на вилле у Голубой Молнии, не хотелось ни ему, ни Галине — она показывала это всем своим видом. Но она сама подошла к нему!

Галина всхохотнула наигранно:

— Угадал. Ну… будем!

— Будем.

Они чокнулись, выпили немного. Галина снова рассмеялась:

— Да, свела судьба.

— Да.

Мишу не отпускала неловкость. Он не знал, о чем можно с ней говорить. И уйти просто так было нельзя. А надо искать Стеклову. И сколько ни пыжься, Стеклова сама собой на дороге не возникнет. Это Шерлок Холмс мог курить трубку, анализировать и выдавать готовый ответ: «Стеклова в доме номер шесть, улица Якутова, звонить в третью квартиру три раза».

— О чем задумался?

— Тут задумаешься! — Миша ухмыльнулся.

— Неприятности?

— Не то чтобы… Ты одна здесь?

— А что?

— Ничего, просто мне пора. Если надо, могу подвезти куда скажешь.

— Идет. Только допьем.

— Допьем.

Они допили каждый свое и, не притронувшись к коле, покинули кафе, сели в машину и понеслись в быстром потоке дорогих машин.

— Как только стемнеет, улицы переходят во власть дорогих авто, — сказал Миша, чтобы не молчать.

Галина сидела рядом, ее стройные ноги притягивали его взгляд. Она видела его жадные косые взоры и молча улыбалась.

Миша сделал погромче магнитолу.

— Тебе куда?

— В бар «Бабьи слезы».

— Это где?

— Сейчас на улицу Ленина, потом по Степана Разина до проезда Емельяна Пугачева, там через три дома увидишь — все неоном светится.

— Продолжишь оттягиваться?

— А что?

— Ничего. Муж у тебя странный. Ты в барах — ему дела нет.

— Миша, не напоминай мне о нем. Вот, поворот на Ленина.

— У нас улицы до сих пор носят имена разбойников. Не задумывалась над этим? — заметил Миша. — Пугачев — разбойник и варнак, с толпой мужиков гулял по России, вешал, резал, жег города. Стенька Разин — еще хлеще, на разбой даже за границу ездил. Княжну персидскую выкрал, обесчестил и утопил по пьянке.

— А Ленин? — Галина растянула губы в подобии улыбки.

— Ленин — самый крутой чувак. Он всех раком поставил. Даже царя грохнул со всем семейством, мстя за старшего брата.

Резко выворачивая руль, Миша улыбнулся Галине. Та уже была порядочно пьяна, взгляд ее туманил алкоголь.

— Странный ты, Миша.

— Чем?

— Да так.

«Тойота» затормозила у дверей бара. Галина улыбнулась, понимая, что разговора не получилось, как и всего остального.

— Что, пока?

Миша пожал плечами.

Галина толкнула дверцу. Миша напоследок обвел взглядом ее стройные ноги с упругими икрами. От коньяка в голове шумело. Хотелось спать. Да, зря он приложился. Разве это дело — выпившим за руль садиться? Нет, не дело, не порядок. Он проводил взглядом хрупкую фигуру Галины, увидел, как она скрылась в дверях бара, и нажал плавно на педаль газа — «тойота» медленно покатила вперед, в темноту неосвещенной улицы. И тут же встала, клюнула носом — Миша чудом успел притопить педаль тормоза — во тьме его подрезала серая «Лада-Приора». Он задохнулся запоздалым испугом. В то же мгновение задняя дверца «тойоты» открылась, тяжелый мужик плюхнулся на сиденье, и холодный ствол пистолета уткнулся Мише в затылок.

— Тихо, легавый.

— Что? — Миша попытался повернуть голову, но пистолет удержал его, а в зеркало заднего вида вскочившего не было видно.

— Кто вы? — злясь, крикнул Миша.

— Не твое собачье дело, легавый. Мент поганый.

— Я не мент.

— Мент, мент. Слушай внимательно, мент, вникай и шевели крутилками. Тебя подставляют. Мы вели тебя, а потом вели тех гомиков, которые прятались в пригороде. К ним приезжал один урод. Твои кореша мертвы.

— Гарик Заноза мертв?

— Их замочили.

Миша снова попытался обернуться, но пистолет больно толкнул его в затылок.

— Не дергайся — убью! — пригрозил незнакомец.

— Не убьешь. Иначе зачем рассказываешь?

— Хочу предупредить. У меня свои счеты с уродами, а с ментовкой ссориться неохота. Но увидишь мое лицо — завалю без раздумий. Так вот, тот, кто убил твоих «друзей», подбросил туда твой брелок.