Наказать беспредельщиков - Алексей Наст

— Коростылев! — Митрошин рвал и метал.

Коростылев благоразумно топтался поодаль, не приближаясь к майору.

— Ты почему полез на рожон без сигнала?

— Вся охрана собралась вокруг Костика, я и побежал…

— Удод! Куда ты полез в туалет, когда автобус со штурмовым отрядом еще не вышел на исходную?

— Дак стрельба пошла!

— Уволю! Засажу! Смотри, что наворочено!

— Не из-за меня же! — наконец возмутился Коростылев, трогая вспухший синяком глаз. — Они тут сами лупцевались вовсю! Мы вышибли окно и полезли внутрь минуты через две после начала бойни!

— Не ори на начальство!

Из наехавших машин скорой помощи выбегали озабоченные врачи, делали уколы болеутоляющего, на носилках уносили тяжелораненых.

— Воробьев. — Митрошин нашел глазами оперативника Воробьева. — Когда вы полезли в выбитое окно?

Воробьев пожал плечами.

— Я сам видел, как Коростылев жеребцом в одиночку понесся от магазина к театру, а вы рванули следом!

— Виталий Олегович, ей-богу, не выбивал я стекол во фрамуге, пока не началась стрельба! — ныл Коростылев.

Митрошин махнул рукой и пошел вон из разоренного вестибюля. К нему бежал заместитель Аросьев с трубкой сотового телефона.

— Что там?

— Губернатор.

— Уже доложили… Алло, Вениамин Сергеевич… Да, ЧП, да, прозевали… Да, я, Вениамин… Что я мог?.. Слушаюсь.

Митрошин беспомощно огляделся, нашел взглядом Асю — та вышла из фургончика видеонаблюдения, где стояли мониторы. Она развела руками.

— Ничего. Оргункова и Сотова в кадре нет, только Евреинов.

— Сволочи, знали, что ли… Я к губернатору.

Митрошин открыл заднюю дверцу своего служебного авто, собираясь садиться, но зам Аросьев кинулся к нему, протягивая трубку смартфона.

— Москва. Министр.

— Нет! — рявкнул Митрошин. — Я уехал.

— И что ты туда полез? — Ася подошла к задумчивому, с подбитым глазом Коростылеву.

— Надо было еще быстрее бежать. Не успел!

— Брось, Коля! Теперь на тебя стрелки переводить начнут.

— А я говорю, что выбил раму только тогда, когда там, у главного входа, затрещали автоматы! Я ждал сигнала, даже когда из пистолетов стреляли. А сигнала не было.

— Успокойся, все.

— Там, наверное, Костик надебоширил.

— Гости говорят, налет был! Ворвались мужики с пистолетами, давай мочить всех без разбору, — сказал шофер Сикорский.

— Ша, тихо! Ася, что, Молния снова ушел? — Коростылев не скрывал раздражения.

— Ушел. Руки коротки у нас его достать.

— А этот гомик Соболев…

— Коля, во-первых, не ругайся, во-вторых, что ты так на Мишу взъелся?

— Он такой же козел, как Оргунков. Даже хуже! Не забывай про брелок!

— Кстати, надо Мишу найти и переговорить насчет брелока.

— Не говорить с ним надо, а вязать и в СИЗО, там во всем сознается.

К драмтеатру, воя сиреной, подлетел дежурный уазик. Ася почувствовала необъяснимую тревогу.

— Антонова!

— Что?

— Поехали! Твоего дядьку убили! Только что! — Мать моя! — Асе стало душно. Голова закружилась.

Коростылев успел придержать ее. Сжав плечи, Коля шепнул:

— Крепись, следак!

— Коля…

Не чувствуя ничего, Ася пошла к уазику.

— Как его?

Дежурный опер смотрел в сторону.

— Горло резанули крест-накрест.

— Кто?

— Неизвестно. Следов нет. Никаких.

Ася села на заднее сиденье и разрыдалась…

«Семерка» высадила пассажиров за три квартала от виллы Голубой Молнии, потом уехала. Миша больше не думал о судьбе Астраханова — пусть сам разгребает с Бомбеем, ему надо свою жизнь спасать.

Оргунков молчал. Рэд Пятачина, словно замерзая, ежился. Оба ждали объяснений.

— Ну? Что молчишь?

Миша тоскливо огляделся. Что сказать о брелоке? Откуда он знает, как там брелок объявился? Потому сказал правду:

— Не убивал я Занозу и Толика.

— А твой брелок?

— Кто-то украл брелок и подбросил на место гибели парней. Кто это сделал — не знаю, но кто-то из наших. Кто подбросил брелок, тот и Занозу убил.

— Мы должны верить этому лепету? — спросил Молния.

— Ну, убейте меня! Что это даст? Я не виноват ни в чем!

— Ладно… Идем, на черта посреди улицы торчать.

Молния двинулся первым, за ним Рэд Пятачина, Миша пошел последним. Ему показалось, что Молния вроде бы поверил его объяснениям, а вот Пятачина явно подозревал Мишу.

Поплутав по узким улицам частного сектора среди бледных домишек с дощатыми заборами, кучами угольного шлака и печной золы, вышли на обустроенную улицу с двух-трехэтажными особняками из красного кирпича.

Охранники у железных ворот виллы удивились, что Молния с подручными заявились пешком, но молча отворили калитку.

Когда оказались во дворе, Молния нервно потер горло:

— Выпить надо.

Войдя в дом, он первым делом схватил бутылку с коньяком, стоявшую на журнальном столике, здесь же были и рюмки, но выпил из горла, жадно, глоток за глотком.

— И мне, — попросил Рэд Пятачина от самой двери. — Обгадился со страху!

Молния кинул бутылку. Пятачина не поймал — бутылка стукнулась о мраморный пол, но не разбилась. Рэд поднял, стал пить. Миша, нервно потирая плечи, присел в мягкое кресло.

— Что-то стряслось, — задумчиво произнес Оргунков.

— В смысле? — оторвался от бутылочного горлышка Рэд.

— Всю организацию потерял за неделю. Кто-то ломает нас.

— Брось, сколько раз так было. Не жалей быков. Новых наберем.

— Так ни разу не было.

Запиликал сотовый. Молния взял телефон с журнального столика, нажал клавишу, приложил трубку к уху.

— Слушаю… Понял. Исчезни на неделю…

Нажав клавишу «отбой», сказал Рэду:

— Бомбей сделал дело.

У Миши екнуло сердце. Как быстро, просто мгновенно, Бомбей убил старого злодея Астраханова. Но жалости к дяде Ване не было — вся прожитая жизнь двигала его к этому логическому финалу. Пацана вот его жалко — если Ася не возьмется за него, сломает себе жизнь парень, пойдет по стопам непутевого отца.