Госпожа трех гаремов - Евгений Сухов

Тихо подкрадывался к Гёзлеву тяжелогруженый парусник, с которого на родную Крымскую землю степенно, не по годам, сошел Девлет-Гирей. Его встречала только небольшая группа мурз.

— Это и есть будущий казанский хан? — поджав губы, спрашивали они друг друга. — Да он же еще совсем мальчишка!

Тем не менее крымская знать, прижав руки к груди, дружно поприветствовала его.

— Рады тебя видеть, Девлет-Гирей, на Крымской земле! Будь же здесь не гостем, а хозяином.

«Они еще не знают, что действительно видят своего хозяина. Интересно будет взглянуть на их физиономии, когда они поймут, что встретили настоящего хана».

— Задержишься ли ты в Гёзлеве? — из вежливости поинтересовался один из мурз. — Наверняка ты устал после утомительного морского путешествия, тебе нужно будет восстановить свои силы.

Девлет внимательно посмотрел на мурзу. «Кто же из них должен меня убить? Может быть, этот?»

— Нет, — отрицательно покачал головой Девлет-Гирей. — Впереди у меня очень много дел, и я должен успеть их выполнить. А отдыхать я буду в дороге. Лучший отдых для меня — это быстрый конь.

В тот же день Девлет в сопровождении свиты из двух десятков мурз отправился в Бахчэ-Сарай. «Надо думать, что Кан-бирды уже в городе, и там ждут нового хана. Интересно, какова же будет встреча?»

Кан-бирды действительно уже ждал появления Девлет-Гирея. Он несколькими днями раньше высадился в Балаклаве, а оттуда, нигде не задерживаясь, кратчайшим путем отбыл в столицу Крымского ханства — Бахчэ-Сарай.

На полном скаку, в сопровождении янычар, посланец султана промчался по пыльным улицам города. Бахчэ-Сарай в тот час словно вымер. Был полдень, и правоверные заполнили мечети, стоя на плетеных циновках, молились Всевышнему.

Проскакав через весь город, Кан-бирды резко осадил коня, натянув шелковые поводья. У ханского дворца лихо спешился и спросил у встречавших его мурз:

— Почему я не слышу фанфар, которые должны приветствовать доверенное лицо султана Сулеймана?!

Он махнул фирманом, на котором мурзы рассмотрели печать Оттоманской Порты. Они почтительно, не жалея спин, согнулись, едва не касаясь седыми бородами земли, растрескавшейся от жары. Мурзы уже знали, что Кан-бирды обычно появлялся там, где нужно было кого-то наказать или поощрить. Один из мурз встал на колени и притронулся губами к уголку письма. Прежнее высокомерие, с которым они встретили приезжего, уже ушло — перед ними стоял посланник самого султана! Кан-бирды разглядел в глазах мурз страх, готовность выполнить любой его каприз. Сполна насладившись затянувшимся молчанием, он спрятал фирман в рукав кафтана.

— Где Сагиб-Гирей? — спросил он, повышая голос. Рабы должны знать свое место.

— По велению повелителя нашего, властителя миров Сулеймана Великолепного, он отбыл наказывать черкесское племя. Нас же он оставил встречать казанского хана Девлет-Гирея.

«Именно они должны выполнить работу палачей. — Кан-бирды внимательно всмотрелся в преданные лица мурз и эмиров. — Но кто из них должен придушить Девлет-Гирея? Может быть, вот этот высокий мурза, что стоит, почтительно наклонив голову? Или, быть может, тот крепыш с узкими раскосыми глазами?.. Кто?!»

— А кто вам сказал, что Девлет-Гирей — казанский хан?! — неожиданно спросил посланец Сулеймана.

По лицам крымчан пробежало смятение. Они удивленно переглядывались. А Кан-бирды продолжал упиваться своим могуществом. «Интересно, кто осмелится возразить доверенному лицу самого султана Сулеймана?»

— Здесь нет нашей вины, многоуважаемый Кан-бирды. Фирман о назначении Девлет-Гирея казанским ханом принес гонец от нашего светлейшего Сулеймана Кануни, — заговорил крепыш и виновато развел руками в стороны, словно призывая стоявших рядом в свидетели. — Я сам читал этот приказ. На нем была печать и подпись великого султана.

«Нашелся все-таки храбрец, — оценил смелость мурзы Кан-бирды. — Надо будет приблизить его к себе, такие люди нужны Сулейману!»

— Этот фирман ложный! Великий Сулейман повелел мне сказать, что Девлет-Гирей назначается крымским ханом вместо Сагиба, который изменил Оттоманской империи!

Правоверные остолбенели, никто не знал, как следует поступать: радоваться или плакать, проклинать прежнего хана или начинать уже восхвалять добродетели нового? Что же нужно предпринять, подскажи, Аллах! Один из эмиров снял с головы тюбетейку и вытер ею пыльное лицо. Жарко… А мимо ханского дворца после окончания дневной молитвы проходили правоверные, не замечая ни удивленных лиц стоявших мурз, ни напыщенного Кан-бирды.

Посланник Сулеймана не прерывал молчания, в полной мере наслаждаясь трепетом могущественных мурз. Безграничная власть султана простиралась и сюда, далеко за море. По губам Кан-бирды скользнула едва заметная улыбка. То-то же!

Мурзы приняли эту улыбку за добрый знак. Грозовая туча прошла стороной. Доверенный человек султана простил им оплошность. Что поделаешь, этот Сагиб-Гирей оказался действительно хитрецом, каких мало. Сумел провести не только своих приближенных, но посмел замахнуться и на самого Сулеймана. Неизвестно, что будет на том свете, но на этом участь его уже предрешена. Мурзы тотчас отозвались на настроение Кан-бирды, на их лицах засияли счастливые улыбки.

Первым нашелся что ответить вельможе Османской империи все тот же крепыш:

— Султан Сулейман сделал достойный выбор. Девлет-Гирей именно тот человек, который нужен Крымскому ханству и Оттоманской империи!

«Умен. Жаль отдавать султану такого человека. Надо оставить его подле себя».

— Как тебя зовут? — спросил Кан-бирды, и острый конец нагайки уперся в грудь крепыша.

— Звать меня просто… хаджи Якуб.

— Проводи меня в Инкерманскую крепость, — решительно произнес Кан-бирды, и гибкая плетеная нагайка, свистнув в воздухе, хлестко опустилась на лоснящийся круп лошади.

Ворота Инкерманской крепости немедленно отворились на грозный окрик хаджи Якуба. Вперед прошел Кан-бирды, за ним, колыхая широкими шароварами, заторопились янычары, а уже затем проследовал и Якуб.

— Именем крымского хана Девлет-Гирея проводить меня в зиндан Булюка!

— А как же Сагиб-Гирей? — больше для порядка, чем из любопытства, поинтересовался старый янычар, начальник крепости. Он уже давно перестал удивляться тому, что происходит вокруг него.

— Сагиб-Гирей изменник и будет казнен по указу султана Сулеймана!

Но старик еще раздумывал, пытаясь угадать, чья же правда сильнее — Сагиб-Гирея или, быть может, хаджи Якуба. «Долго же, однако, хаджи притворялся безропотной овечкой! Не сумел хан рассмотреть его в свое время, иначе быть бы Якубу посаженным на кол! Теперь Сагибу придется расплачиваться за свою слепоту. А что же будет со мной? Надеюсь, Аллах помилует меня, хорошие тюремщики нужны при любой власти!»

«Правда» хаджи Якуба оказалась тяжелее. Старый вояка посмотрел на Кан-бирды, на сопровождавших его янычаров и проговорил: