Размышления о богослужении - Георгий Петрович Чистяков

Потому что все, кто за эти две тысячи лет принял участие в таинстве Евхаристии, – все мы вместе причащаемся от одной Чаши, все мы вместе оказываемся участниками одной евхаристической трапезы. По этой причине очень важно вспомнить этих людей в евхаристических молитвах – святых и грешников, тех, кого помнит вся Церковь, и тех, о ком почти все забыли, о ком помнят единицы. Вот почему [можно сказать] что в таинстве Евхаристии всё человечество собирается вокруг Господа, вокруг Иисуса.

Таинство Евхаристии – это величайшая победа над временем и над пространством. Ведь где бы мы ни совершали таинство Евхаристии, где бы мы ни служили литургию: в Москве, во Владивостоке, в Париже, в Нью-Йорке, – все мы участники одной евхаристической трапезы, все мы участники одной вечери, все мы причащаемся от одной Чаши. Один священник совершает литургию в Москве, другой во Владивостоке, третий под Нью-Йорком, – все мы оказываемся участниками одной трапезы, на которой нас всех соединяет и объединяет вокруг Себя Господь наш Иисус Христос. И поэтому таинство Евхаристии есть победа над пространством. Но это и победа над временем. Потому что и сто, и двести, и триста, и тысячу пятьсот, и тысячу девятьсот лет назад совершалось таинство Евхаристии. И все мы, принявшие участие в этом таинстве за всё это время, соединяемся вокруг евхаристической Чаши, все мы причащаемся от одной Чаши, все мы встречаемся в таинстве Евхаристии – христиане всех поколений. Таинство Евхаристии Господь даровал нам для того, чтобы мы через него сделали шаг в то Царство, о котором так замечательно перед началом нашей сегодняшней передачи говорил отец Александр Шмеман – удивительный наш богослов, пастырь и великий труженик на ниве православного просвещения, который, хотя и почил, но участвует вместе с нами в таинстве Евхаристии, как и все христиане всех веков, всех времен и народов.

* * *

Сегодня мне хочется продолжить разговор о Божественной литургии. Согласно нашей традиции мы совершаем литургию только на святом антиминсе. Я уже говорил о том, что антиминс – «вместопрестолие» – это шелковый или полотняный плат, который всегда лежит на престоле, сверху на нем положено Евангелие. Во время литургии этот плат разворачивается, и именно на нем помещаются священные сосуды с хлебом и вином во время пения Херувимской песни после Великого входа. И именно находясь на нем, хлеб и вино прелагаются Духом Святым.

Однако, вероятно, далеко не всегда антиминс был обязателен для служения литургии в храме на престоле, освященном архиереем. И в самом деле, это только вместопрестолие. В 1675 году на Московском Соборе было установлено обязательно иметь антиминс на каждом престоле, даже освященном архиереем. Из этого можно сделать вывод, что прежде, до 1675 года, на престоле, который был освящен архиереем, иметь антиминс было не обязательно. Значит, литургия на престоле, если он освящен архиереем, могла совершаться и без антиминса. И вместе с тем мы с вами знаем, что антиминс появился уже в первые века истории Церкви нашей, но, подчеркиваю, именно как вместопрестолие, то есть он был необходим в тех случаях, когда литургия совершалась где-то в тайном месте, не в храме, не на специально освященном для этого престоле. Антиминс как плат, заменяющий престол, – это свидетельство исповеднического и мученического пути Церкви нашей, дошедшее до нас от ее первых веков, когда у христиан еще не было постоянных храмов, когда они были вынуждены искать тайные места для того, чтобы собраться там и вместе совершить таинство Евхаристии.

И когда с этой точки зрения посмотришь на святой антиминс, понимаешь, что Евхаристия – это таинство собрания, как любил говорить отец Александр Шмеман. Что нужно для того, чтобы была совершена Божественная литургия? Когда открываешь учебники (и в этом смысле не исключением будет даже замечательная книга отца Киприана [Керна] «Евхаристия»), там говорится о том, что для этого нужен правильно посвященный священник, для этого нужен храм, для этого нужны хлеб и вино (говорится даже о качестве вина, необходимом для совершения таинства Евхаристии). Но нигде не говорится об одном: для этого нужна община. Вне общины, вне духовной семьи, вне собрания Евхаристия совершена быть не может. Это чрезвычайно важно, об этом необходимо помнить. Поэтому и появляется антиминс, который можно перенести. Престол не перенесешь, он раз и навсегда поставлен в этом месте. А этот плат можно спрятать в тайнике и затем в то место, где тайно соберется община, можно его принести и на нем служить Божественную литургию. Подчеркиваю, в отличие от нас с вами христиане первых веков прекрасно понимали, что Евхаристия – это таинство, которое совершает вся община вместе, все без исключения: едиными устами и единым сердцем. Причем, если мы с вами откроем Служебник и внимательно прочитаем все тексты, касающиеся литургии в самом ее чине (в литургии Василия Великого и в литургии Иоанна Златоуста тоже), то мы увидим, что во время каждой литургии без исключения священник, когда читает молитвы, составленные для этого чина, именно это и исповедует: литургия есть таинство собрания, таинство, которое может совершить только вся община, когда она собрана вместе.

На каждом антиминсе обязательно изображается Снятие Спасителя с Креста и Положение Его в гробные пелены. И не случайно, наверное, поэтому апостол Павел говорит в Первом послании к Коринфянам, 11-я глава, 26-й стих: «Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет». Таким образом, Евхаристия есть не только наше включение в Тайную Вечерю, но наше возвещение смерти Спасителя и Его Воскресения. Поэтому после Великого входа, когда Святые Дары – хлеб, на дискосе лежащий, и вино в Чаше – переносятся на престол и ставятся на антиминс, священник читает тропарь: «Благообразный Иосиф, с древа снем (сняв) Пречистое Тело Твое, плащаницею чистою обвив и благоуханьми во гробе нове покрыв, положи». И затем другой тропарь: «Во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог…» Во гробе плотски… Значит, именно положение во гроб мы вспоминаем в этот момент. И еще один тропарь: «Яко живоносец, яко рая краснейший, воистину и чертога всякао царскаго показася светлейший, Христе, гроб Твой, источник нашего воскресения». Твой светлейший гроб – источник нашего воскрешения. Так вспоминается в таинстве Евхаристии положение Спасителя во гроб.

Таким образом, антиминс напоминает нам о той самой плащанице, в которую было завернуто Тело Иисуса. И поэтому у христиан западного, латинского обряда антиминс называется словом corporale, то есть то, во что заворачивают тело. В нашем же Требнике нет чина освящения антиминса, но