Бумеранг. Как из развитой страны превратиться в страну третьего мира - Майкл Льюис

Гэри Кеог размышлял о том, как изменилась Ирландия со времен его молодости, когда страна жила в крайней бедности. «Я тогда собирал крышки от бутылок, – говорит он. – Теперь же служба здравоохранения лишний раз не пошевелится, чтобы принять обратно костыли. Что уж там! Мы же стали такими богатыми». В отличие от большинства его знакомых, у Кеога не было долгов. «Мне было нечего терять, – говорит он. – Я никому ничего не задолжал. Вот поэтому я и смог это сделать!» Кстати сказать, незадолго до этого он перенес тяжелую болезнь и потому жил с ощущением, что можно решиться на все что угодно, потому как хуже того, что пережил, уже не будет. «Я как раз получил новую почку и был очень доволен, – говорит он. – Только это, наверное, была почка Че Гевары». Он описывает свой тщательно продуманный замысел подобно политическому убийце, описывающему точное выполнение задания. «У меня было всего два яйца, – говорит он, – но, к счастью, оба протухли! Потому что я больше месяца хранил их в гараже!»

То памятное собрание акционеров AIB в марте 2009 г. было первым, на которое он явился. Он признается, что немного волновался: как бы план не сорвался. Волнение заставило его предусмотреть все: парковка в таком состоянии могла бы привести к беде, поэтому он поехал на автобусе; чтобы яйца по дороге не разбились, он сделал для них специальный контейнер; поскольку даже не знал, как выглядит конференц-зал, то пришел заранее и осмотрелся. «Я был у парадных дверей задолго до начала и первым делом произвел небольшую рекогносцировку, – рассказывает он. – Мне хотелось понять, как все будет происходить». Контейнер для яиц был слишком велик, чтобы незаметно протащить его в зал, поэтому он выкинул его. «Я разложил яйца по карманам пиджака», – говорит он. Чтобы яйца не выскользнули во время броска, он обернул каждое тонким листом целлофана. «Я расположился не слишком близко, но и не слишком далеко: в четвертом ряду на четвертом месте от прохода», – продолжает он. И стал ждать удобного момента.

Долго ждать не пришлось. Как только представители банка расселись по местам на возвышении, акционер встал без приглашения с намерением задать вопрос. Глисон, председатель правления AIB, рявкнул: «Сядьте!»

– Он вел себя как диктатор! – возмущается Кеог, который воспринял это как оскорбление. Он поднялся и прокричал: «Я уже достаточно наслушался вашей ерунды! Ублюдок паршивый, вот ты кто!» И метнул тухлые яйца.

– Он решил, что в него стреляют, – говорит Кеог, слегка улыбаясь, – потому что первое яйцо попало в микрофон и раздалось громкое бух!

Яйцо расплющилось на плече Глисона. Второе яйцо он бросил в генерального директора, но промазал и попал в надпись «AIB» позади него.

Тут подскочили охранники. «Мне сказали, что меня арестуют и предъявят обвинение, но ничего такого не случилось», – говорит он. Еще бы: ведь если на то пошло, это была семейная разборка. Охранники хотели вывести его, но он ушел сам и уехал домой на ближайшем автобусе. «Все произошло в 10.10, – говорит он. – В 10.50 я уже был дома. В 11.10 зазвонил телефон. И я целый час выступал по радио». Тогда началось чистое безумие, которое, правда, длилось недолго. «Налетела пресса, и деваться им было некуда», – рассказывает он. Но это уже не имело особого значения – Кеога там все равно не было. Он исполнил свой план и не видел нужды в дальнейшей суете. В 6.00 он вылетел из дублинского аэропорта и отправился в давно задуманный круиз по Средиземному морю.

Ко времени моего прибытия в Гамбург, а это было летом 2011 г., казалось, что судьба финансовой сферы зависит от немцев. Рейтинговое агентство Moody’s было намерено понизить рейтинг государственного долга Португалии до уровня ниже инвестиционного, а агентство Standard & Poor’s мрачно намекнуло, что следующей страной может оказаться Италия. Рейтинг Ирландии тоже чуть было не упал ниже инвестиционного уровня. Кроме того, с большой вероятностью можно было ожидать, что вновь избранные испанские местные органы власти воспользуются моментом и объявят, что бывшие испанские местные органы власти просчитались и долг перед иностранцами гораздо больше, чем предполагалось. В Греции положение было еще хуже. Из 126 стран, которым присваивался долговой рейтинг, Греция занимала 126-е место: согласно официальной точке зрения, греки были последней нацией на планете, способной погасить долги. Поскольку Германия являлась не только самым крупным кредитором многих неплатежеспособных европейских стран, но и их единственной серьезной надеждой на финансирование в будущем, именно немцам предоставили право выступить моральным арбитром и решить, какое финансовое поведение можно считать допустимым, а какое нет. Как сказал мне один из руководителей Bundesbank, «Если мы говорим “нет”, то это означает “нет”. Без Германии ничего не происходит. Именно здесь решается судьба обанкротившихся стран». Всего лишь год назад, когда немецкие общественные деятели называли греков мошенниками, а немецкие газеты пестрели заголовками типа «ГРЕКИ-БАНКРОТЫ, ПОЧЕМУ БЫ ВАМ НЕ ПРОДАТЬ СВОИ ОСТРОВА?», простые греки воспринимали это как вопиющее оскорбление. В июне 2011 г. греческое правительство начало продавать острова или во всяком случае составило перечень из нескольких тысяч объектов, подлежащих срочной продаже: площадки для гольфа, пляжи, аэропорты, сельскохозяйственные земли, дороги. Они надеялись продать их с аукциона и таким образом частично погасить долг. Можно с уверенностью сказать, что идея распродажи исходила не от греков.

Никому, кроме немцев, не придет в голову отправиться на выходные в Гамбург. Случилось так, что я приехал туда в преддверии немецкого праздника, и Гамбург был наводнен немецкими туристами. Когда я спросил у консьержа в отеле, что можно посмотреть в городе, он немного подумал и сказал: «Большинство людей просто идут в Репербан». Репербан – это гамбургский квартал красных фонарей, причем, как поведал один путеводитель, самый большой в мире, хотя непонятно, как они это определили. В итоге оказалось, что благодаря Репербану моя поездка оправдала надежды.

Наверное, из-за своего особого дара создавать трудности для других наций немцы оказываются в центре внимания многочисленных научных работ, направленных на изучение их коллективного поведения. Среди огромного (и растущего) множества этих попыток, в том числе объемных трудов, выделяется маленькая книжка со смешным названием. Написанная в начале 1980-х гг. известным американским антропологом по имени Алан Дандес, книжка «Жизнь похожа на насест в курятнике» (Alan Dundes, Life Is Like a Chicken Coop Ladder) являет собой попытку описать немецкий характер с помощью историй, которые обычные немцы любят рассказывать друг другу. Специалист по фольклору, Дандес отмечает, что в немецком фольклоре «встречается необыкновенно много текстов со словами Scheisse (дерьмо), Dreck (помет), Mist (навоз), Arsch (задница)…Возьмите народные песни, народные сказки, пословицы, загадки, народную речь – везде есть свидетельства давнишнего пристрастия немцев к этой стороне жизнедеятельности».

Он подкрепил свою теорию огромной массой доказательств. Например, у немцев есть популярный народный персонаж по имени der Dukatenscheisser (Гадящий Дукатами), которого обычно изображают с выпадающими из заднего прохода монетами. В Мюнхене находится первый в мире музей, посвященный исключительно туалетам. (Второй не так давно открылся в Нью-Дели.) Немецкое слово «дерьмо» выполняет огромное число странных лингвистических функций – к примеру, в немецком языке некогда существовало распространенное выражение нежности: «моя дерьмовочка». Первое, что попробовал напечатать Гутенберг после Библии, был график приема слабительного, который он назвал «Календарь очищения кишечника». А еще есть немыслимое число немецких народных поговорок, связанных с задним проходом.