Темница тихого ангела - Екатерина Островская

– Глупо как-то, – не поверил Николай, – нет смысла подделывать документы, вступать в сделку с нотариусом, потом убивать нотариуса, когда достаточно убить одного человека, а именно мужа, ведь по закону вдова – единственная наследница. Есть, конечно, и сын, но до наступления совершеннолетия он не смог бы распоряжаться имуществом. Может быть, Рощиным было сделано завещание, в котором Татьяна не была упомянута?

– Завещание было. Но в нем Татьяна Владимировна указывалась как единственная наследница. Михаил Юрьевич, по словам всех людей, близко знавших его, жену свою любил бесконечно. И очень похоже, что, уходя в политику, он решил вести себя так, чтобы его считали не мультимиллионером, а просто обеспеченным человеком. Наивное, разумеется, желание, но Рощин был порядочным и честным.

– Другими словами, его состояние не основывалось на каком-то криминальном бизнесе, а следовательно, месть криминальных структур как основной мотив преступления отпадает?

– Следствие посчитало именно так. Рощин был демобилизован из Вооруженных сил по ранению за полгода до вывода советских войск из Афганистана. В Ростове, где он жил тогда, Михаил Юрьевич стал одним из руководителей организации ветеранов Афганистана. Вскоре этим организациям дали возможность заниматься хозяйственной и коммерческой деятельностью, полностью избавив от налогов. Как и многие тогда, Рощин поставлял в Россию партии дефицитных в те годы товаров: компьютеры, видеоаппаратуру, импортное пиво в алюминиевых банках… Очень скоро начал экспорт из России того же алюминия, вкладывал деньги в развитие предприятий по добыче бокситов и переработке их в оксид алюминия, то есть в глинозем. Но тогда он уже перебрался в Москву вместе с женой.

– С Татьяной?

– Нет, – покачал головой Шамин, – Татьяна Владимировна была его третьей женой. С первой он развелся, когда еще служил в Афганистане, причем инициатором развода была жена. Со второй Михаил Юрьевич познакомился в военном госпитале в Ростове, где она работала медсестрой. Когда выписался, они поженились, и Рощин остался жить в Ростове. Он занимался предпринимательской деятельностью, жена поступила в университет, потом родился сын, жена взяла академический отпуск, затем восстановилась, но перевелась в Московский университет, потому что муж уже занимался серьезным бизнесом и надо было жить постоянно в столице, а не мотаться туда-сюда. Перевелась жена Рощина с потерей курса и оказалась снова на первом, где и познакомилась с молоденькой студенткой – ведь Тане на момент поступления даже шестнадцати не исполнилось.

– Я знаю, – произнес Николай.

И напрягся: ему показалось, что этими словами он выдал себя. Хотя что он мог выдать?

Но Шамин, судя по всему, не обратил на слова Торганова никакого внимания.

– Жена Рощина, – продолжил адвокат свой рассказ, – недомогала постоянно, у нее было больное сердце, ей и рожать-то было нельзя. Да и ребенок слабый. Она постоянно пропускала занятия, и молодая сокурсница часто заходила домой к Рощиным. Однажды жена сообщила Михаилу Юрьевичу, что у Тани в Афганистане погибли родители…

– В Афганистане? – переспросил Торганов, хотя прекрасно все расслышал.

– Да, они были врачами и работали в госпитале какого-то афганского городка – местных кадров не хватало, вот советские специалисты и трудились, делали операции и обучали местных эскулапов своему ремеслу. В городок вошли душманы и первым делом расстреляли местную администрацию и русских врачей. Михаил Юрьевич, оказывается, эту историю знал и потому стал относиться к сокурснице жены более внимательно. А может, и не только поэтому. Таня была очень красивой. Неудивительно, что, когда Ирина умерла, Рощин женился на Татьяне.

– Вы ее знали в то время? – догадался Николай.

– Видел, скажем так, – уклонился от ответа Шамин и пояснил: – Моя мать дружила с бабушкой Татьяны. Вот почему, когда случилось несчастье, моя матушка, абсолютно уверенная в невиновности Тани, попросила меня стать ее адвокатом.

– У вас был большой адвокатский опыт ведения уголовных дел, связанных с убийствами? – спросил Николай.

– Как раз наоборот: никакого опыта. Дело Рощиной было моим пятым и первым проигранным. Но до того, как податься в адвокатуру, я больше двадцати лет прослужил в следственном управлении ГУВД Москвы. А потому брался за дела, в которых инкриминированные подозреваемым преступления не подтверждались реальными фактами и все выводы следствия были шиты белыми нитками. С делом Рощиной сразу возникли проблемы: поначалу меня отговаривали защищать ее, видимо, зная о четырех выигранных мною процессах, говорили, что ей будет назначен другой, более опытный адвокат, потом не давали встретиться с ней, затем странным образом пропал мой ордер, который лежал в деле… Последнее обстоятельство и вовсе мелочь, но у меня возникли подозрения. Да и само обвинение в убийстве трех человек, включая нотариуса Семиверстову, а также обвинение в покушении на жизнь ребенка представлялись нелепыми. Зачем подделывать документы, когда… Впрочем, мы уже говорили об этом. Зачем пытаться убить семилетнего ребенка, который называет Татьяну своей мамой, потому что родную не помнит? Зачем вызывать милицию, а потом направлять на милиционеров пистолет? Все это похоже на поступки психически больного человека, но экспертиза установила, что Татьяна Владимировна Рощина абсолютно вменяема и в момент совершения преступления она полностью осознавала свои действия. Вот так еще до суда врачи вынесли свой приговор: Рощина – убийца, хотя подобных выводов никто от них и не требовал. Просто взяли и упомянули, что в момент совершения убийства… Это, кстати, весьма подействовало на журналистскую братию и на состав суда тоже. Хотя о составе суда поговорим чуть позже.

А пока вернемся к событиям той ночи. Следствие пришло к выводу, что Рощин в тот день узнал о подлости, совершенной женой, и, вернувшись домой, решил поговорить с ней на эту тему. Вполне возможно, что возник скандал, ведь речь шла о миллиарде долларов. Поняв, что в один момент может рухнуть все, Рощина схватила пистолет и выстрелила в мужа.

– Трижды? – уточнил Торганов.

– Так точно, ровно три раза. Причем с разных расстояний. Первый выстрел она произвела из коридора, подойдя к двери спальной. Михаил Юрьевич стоял у окна: пуля, пройдя навылет, разбила двойное остекление, ушла в темноту и на излете попала в раму окна первого этажа дома напротив. Пуля эта была найдена на рассвете. Второй раз Татьяна якобы выстрелила, войдя в помещение. Убитый первым выстрелом муж еще не успел упасть, он падал, когда вторая пуля попала ему в висок и, также пройдя навылет, попала в батарею парового отопления, располагающуюся под окном спальни. Третий выстрел был произведен в упор в лежащее тело.

Адвокат посмотрел на Торганова, ожидая его реакции, но Николай молчал.

– А теперь представьте, Николай Александрович, как надо владеть оружием, чтобы за две секунды, двигаясь достаточно быстро, с расстояния шести, а потом трех метров, выстрелить дважды в голову человека и оба раза попасть, да еще как!

– А почему вы считаете, что интервал между двумя выстрелами не превышал двух секунд?