Перчатка немецкого рыцаря - Наталья Александрова

– Хорошо. – Антон посмотрел поверх ее головы в сторону.

В стеклянной витрине Арина видела, что там стоит Оксана.

Очевидно, она провела с ним инструктаж, как следует себя вести с богатой клиенткой, если хочешь, чтобы она купила у тебя картину.

– Поедем прямо сейчас. – Арина отогнала от себя навязчивое видение, как эти двое обсуждают потом ее поведение и посмеиваются.

Про Оксану ходили слухи, что она любит неформально общаться с молодыми дарованиями.

– Я вас в машине подожду! – сказала Арина и ушла, обогнув Оксану, которая как раз разговаривала с Лебединским на повышенных тонах.

Подошли еще какие-то люди, и Арина заторопилась, не заметив, что из-за угла посматривает на нее невысокий человечек с кошачьими усами и с остроконечной бородкой, одетый с претензией на оригинальность, которая выглядела просто смешно.

Капитан Нехорошев с неприязненным любопытством разглядывал своего собеседника.

Лощеный тип в элегантном итальянском костюме распространял вокруг себя запах дорогого одеколона и атмосферу уверенности. Капитан не любил таких людей и не верил в их профессионализм. Считают себя хозяевами жизни, а копнешь поглубже – пустое место!

Но что делать – непосредственный начальник Нехорошева, подполковник Ковальчук, велел встретиться с ним и оказать всемерную поддержку.

Начальник есть начальник, с ним не поспоришь, и Нехорошев скрепя сердце явился на эту встречу.

Ко всему прочему, этот тип назначил встречу в дорогом ресторане. Как это они называют? Деловой обед, или, по-современному, бизнес-ланч… Придумают же название!

Нехорошев надел свой лучший костюм, но на фоне этого лощеного господина его лучший костюм выглядел убого. У него-то и галстук какой-то немыслимый, и платочек из кармана торчит под цвет галстука… фу-ты ну-ты!

Ну ничего, перетерпит как-нибудь полчаса и больше никогда его не увидит…

– Подполковник Ковальчук сказал, что вы ведете это дело, – начал лощеный тип, – и обещал, что вы поделитесь со мной всей доступной информацией.

– Ну, раз обещал – поделюсь, – вздохнул Нехорошев. – Хотя не понимаю, зачем вам это. Вы ведь вроде работаете в какой-то страховой компании…

– Совершенно верно. – Лощеный тип положил перед Нехорошевым визитку с золотым обрезом.

На одной стороне было что-то напечатано не по-русски и, как понял капитан, даже не по-английски. Больше похоже на немецкий, а немецкого капитан не знал даже в пределах школьной программы. Он перевернул визитку – и с облегчением увидел русский текст:

Ниже стоял номер мобильного телефона и адрес электронной почты.

Надо же, он, ко всему, еще и Брюллов. Как знаменитый художник.

По телефону капитану послышалась простая фамилия Белов, но выходит, он ослышался. Ну да, у такого крутого типа и фамилия должна быть крутая. Ну как же – в человеке все должно быть прекрасно, и лицо, и костюм, и фамилия…

Капитан скривился, как будто раскусил лимон.

– И что же интересует немецкую страховую компанию в нашем городе?

– Во-первых, хотя я и работаю на немецкую компанию, я родился и вырос здесь, так что этот город такой же мой, как и ваш. А во-вторых, наша компания застраховала некий предмет, местоположение которого в данный момент неизвестно…

– Руку, что ли? – напрямик выпалил Нехорошев. – Железную руку?

– Совершенно верно, – кивнул Брюллов. – Речь идет о предмете исключительной исторической и художественной ценности. Рука Гёца фон Берлихингена, как именуется этот предмет в исторических хрониках, – совершенно уникальный артефакт, окруженный легендами и преданиями, ценный музейный экспонат. Наша компания гордилась тем, что ей доверили страхование такого редкого и знаменитого предмета, и для нас является делом чести вернуть его владельцу…

«Вот ведь умеют некоторые красиво говорить! – подумал капитан, исподлобья разглядывая страховщика. – Если бы от этих слов был хоть какой-то толк…»

– А для нас главное, – решил капитан подколоть немца, – для нас главное – расследовать убийство.

– Одно и другое связано!

– И чего вы от меня хотите, герр Брюллов? – неприязненно выдавил Нехорошев.

– Ну, зачем же так официально! – поморщился тот. – Я надеюсь, что мы с вами сработаемся, так что лучше обойтись без церемоний. Можно просто Александр.

«А вот я не надеюсь», – подумал Нехорошев, но озвучивать эту мысль не стал.

– Александр так Александр, – кивнул он. – Мы, кстати, тезки. Так чего вы от меня хотите, тезка?

– Во-первых, я хочу, чтобы мы воспринимали друг друга как коллеги и соратники и не старались ставить друг другу палки в колеса. Интересы у нас общие…

«Интересы-то, может, и общие, – подумал Нехорошев, – да вот только ты от меня чего-то хочешь, а мне с тобой возиться никакого интереса… только время тратить».

Брюллов внимательно взглянул на него, и у капитана мелькнула дикая мысль, что немец – или кто он там на самом деле – прочел его мысль, как будто она написана на лбу крупными буквами.

– Давайте для начала я вам сообщу кое-какую информацию, – проговорил Брюллов доброжелательно. – Информацию, которая может быть вам очень полезна.

В это время к их столу подошел официант, невысокий парнишка с пышным чубом, как у Элвиса Пресли.

– Вы выбрали что-нибудь?

Брюллов заказал овощной салат и какое-то немыслимое мясо с длинным непонятным названием.

Официант повернулся к Нехорошеву. Капитан очень хотел есть, но в этом ресторане все было какое-то слишком крутое и непонятное. И стоило, наверное, немеряно. Он ткнул пальцем в единственное знакомое слово:

– Вот, макароны…

– Это на десерт, я понял, – проговорил официант терпеливо. – А что вы возьмете вначале?

– Как это – макароны на десерт? – растерялся капитан.

– Коллега, если вы любите пасту – закажите спагетти с соусом из белых грибов и трюфелей, – посоветовал ему Брюллов. – Это блюдо у них очень удачное.

– Да, вот это… – кивнул Нехорошев, чтобы скорее отделаться от официанта, но тут увидел цену и поперхнулся.

Брюллов перехватил его взгляд и чуть заметно подмигнул – мол, не переживай, тезка!

Как только официант принял заказ и отошел, он проговорил вполголоса:

– Не волнуйтесь, все оплачивает моя компания.

Нехорошев немного успокоился, но все же чувствовал себя не в своей тарелке. Да и то – какое-то здесь все непонятное, непривычное, он привык, что макароны – это еда, как говорится, второе блюдо, а трюфели – конфеты, а тут все наоборот…