Пруд с золотыми рыбками - Елена Дорош

один человек сделал все, чтобы его не присадили глубже, чем нужно. Хотя влиятельные родственники насильника очень старались, чтобы приговор был максимально жестким.

И вот теперь судьба, похоже, снова свела их.

В кабинете, куда его проводил дежурный, было прохладно: вовсю работал кондиционер, да еще и окно было распахнуто.

– Надымил, так сказать, как паровоз, – сообщил Павел Константинович, поднявшись навстречу.

– Сейчас я к вам присоединюсь, если позволите.

Федор сел и вынул сигареты.

– Тоже дымишь? Вот и славно! – обрадовался полковник и поставил на стол пепельницу размером с кастрюлю. – Рад тебя видеть живым и невредимым, майор.

– Спасибо, – ответил Федор и посмотрел Сидорову в глаза.

«Я знаю, что ты сделал для меня» – вот что означал этот взгляд.

Полковник молча кивнул и затянулся.

– Рассказывай, что у тебя стряслось.

– Кое-что, но не у меня.

Федор немного сумбурно рассказал все, что знал и до чего додумался. Полковник помолчал, пошевелил кустистыми бровями, разгладил усы и начал задавать вопросы, причем так, что Волынцеву пришлось начинать повествование с самого начала, как будто до этого его никто не слушал. Отвечая пять раз на один и тот же вопрос, только заданный по-другому и в другом месте, Федор понимал, что надо набраться терпения. Такой уж тут стиль работы. Сто раз переспросят. А вдруг в сто первый ты забудешь, что врал, и скажешь совсем другое. Правду, например.

Однажды он уже это проходил.

Когда вопросы наконец закончились, пепельница, стоявшая между ними, была полна окурков.

Полковник встал и, выглянув в коридор, приказал принести им чаю и еды. Потом отошел к окну и немного постоял, глядя во двор.

– Интересная история, – наконец вынес он вердикт.

Федор посмотрел с надеждой. Интересная? Значит, не откажут в помощи?

Вошла девушка с подносом в одной руке и с чайником – в другой. Все это она ловко сгрузила на стол, расставила чашки и, взглянув на полковника, заявила:

– Не начинайте пока. Сейчас Вера пироги поднесет.

В ту же секунду в кабинет влетела румяная Вера с большим блюдом.

– Пироги только из духовки! Прелесть какие горяченькие! – воскликнула она и улыбнулась Сидорову, сверкнув славными ямочками.

– Идите уже! – махнул на них полковник.

– Приятного аппетита! – хором гаркнули девицы, ничуть не обидевшись, а будто, наоборот, обрадовавшись, что начальник на них машет ручкой.

Сидоров посмотрел вслед молодухам:

– Разбаловались!

Федор понюхал исходящие паром пироги и понял, что, если немедленно не съест вон тот круглый с какой-то пимпочкой посредине, скончается на месте, захлебнувшись слюной.

Он даже не стал ждать приглашения.

После пяти пирожков и трех чашек крепкого чая жизнь стала налаживаться.

Во всяком случае, настроение и уверенность в том, что он пришел по адресу, подросли.

– Павел Константинович, я могу рассказать Марфе Марецкой о нашем разговоре? Или вы ее сами вызовете?

– Ни то, ни другое. Пока не выясним, какую роль она во всем этом играет, о нашем, так сказать, интересе к этому делу девушке знать не надо.

– Она может вспомнить что-то еще. Я знаю далеко не все детали.

– Сначала поймем, что именно она должна вспомнить и каких деталей не хватает. Пока что она подозреваемая, а значит, пусть, так сказать, поживет в неведении. Ты говорил, что за ней следят.

– Сразу после нападения заметил, но уже два дня, как никого не видел. Может, отстали?

– Или стали осторожнее. Ладно, поможем тебе присмотреть за девушкой. Если они себя обнаружат, возьмем языка.

– Марфа продолжает общаться с Мышляевым.

– И отлично. Покрутись и ты рядом. Авось проскочит фраза-другая.

Покрутиться рядом? Это как? Свечку подержать? Ну уж нет! Он скорее вышвырнет Мышляева за дверь! Во всяком случае, близко к Марфе не подпустит!

Наверное, полковник что-то увидел на его лице, потому что отложил надкушенный пирожок и сказал:

– О твоем интересе к картине тоже никому, так сказать, знать не следует. Ни девушке, ни ее знакомому. Ты вообще слишком не активничай. Люди, которые в этой истории замешаны, судя по всему, отнюдь не дураки. На кону миллионы даже не рублей, а долларов. Понимаешь серьезность ситуации?

Федор кивнул.

Конечно, он все понимает, но от Марфы не отойдет ни на шаг. Замешана она, не замешана – неважно.

Он будет рядом, и все.

Котовасия

Было половина седьмого вечера, а Федор не звонил и не приезжал. До пяти она еще крепилась, а потом начала трезвонить ему каждые десять минут. Телефон молчал.

Сперва она разозлилась, потом занервничала, а потом начала паниковать. Он что, не догадывается, что она волнуется? Эгоист несчастный!

И вообще, куда все пропали? Мышляев не звонит, как сквозь землю провалился! Неужели в самом деле решил бросить? Хоть бы сообщил! Лариска, которая вечно крутится где-нибудь рядом, тоже пропала с радаров! И телефон не берет совсем, как Волынцев! Что за гадство такое!

В конце концов она схватила сумку и решительно направилась к выходу.

Она волновалась, пусть теперь он поволнуется!

Марфа спустилась с крыльца, замешкалась, убирая в сумку солнечные очки, потому что при такой погоде они вряд ли понадобятся, и вдруг услышала звук подъезжающего автомобиля. Мгновенно ее прошиб пот, который в самом деле – не врут люди – был холодным. Она судорожно обернулась и увидела в открытом окне новенького «Ауди» Володино улыбающееся лицо.

Фу ты черт!

– Так и знал, что застану тебя на работе! – воскликнул он, выскакивая и открывая перед ней дверцу. – Прошу!

Ни слова не говоря, Марфа села в машину.

– Привет, Зая! – весело поздоровался Мышляев, чмокнув ее в щеку. – Сегодня удалось вырваться пораньше. Я соскучился жутко. Поехали?

– Куда?

– К тебе. По пути закажем суши, сашими и лапшу с курицей на воке. Я с утра на ногах. Три совещания. Три! Начальник замордовал просто! На него губер наехал из-за той развалюхи на Садовой. Пришлось срочно готовить докладную. Эти реставраторы два месяца сопли жуют, ничего не делают, только подставляют нас!

Володя говорил и говорил, не давая Марфе очухаться и вставить хоть слово, и ей почему-то показалось, что его голос звучит фальшиво. Слишком торопливо, слишком весело, слишком громко.

– Я не хочу домой.

– Почему?

Слишком старательно удивился.

– Ты не заболела, Зая? У тебя бледный вид!

«Это у тебя бледный вид! Думаешь, я не замечаю, как ты пытаешься скрыть от меня что-то?»

– Я не больна. Просто хочу прогуляться. Целый день за компьютером просидела. К тому же нам…

Она хотела сказать, что им нужно поговорить, но поняла, что, как только она это предложит, Володя сразу придумает уловку, чтобы избежать разговора. Вообще-то никаких разборок она устраивать не собиралась, просто хотела расставить все