За тридцать тирских шекелей - Данил Корецкий

– Чао! – поприветствовал он обеих. – А где же синьор Чезаре?

– Хорошего дня! – с улыбкой ответила Росина. – Он скоро будет. Иди сюда, позавтракай с нами!

Джузеппе залез в кибитку, и Грация тоже одарила его улыбкой. Росина взяла пустую чашку, плеснула в неё немного молока из маленького кувшина, затем из такого же белого чайничка наполнила чашку до края какой-то тёмной жидкостью. Терпкий аромат с новой силой стал заполнять пространство. Росина размешала напиток блестящей ложечкой и протянула чашку гостю.

– Держи! Ты пришёл как раз вовремя, пока всё горячее.

Джузеппе очень хотелось спросить, что это за напиток, но он постеснялся показаться отсталым. Взяв чашку, он пригубил её.

– Ты что, раньше никогда не пробовал кофе? – спросила Грация, видимо, заметив это по его лицу.

– Нет, – признался Джузеппе.

– Есть вещи, в которых себе нельзя отказывать! – сказала Росина, поставив перед ним тарелку с ломтиками мягкого сыра. – Кофе утром даёт нам бодрость, и потом весь день проходит хорошо.

– А я люблю по утрам сладкие булочки, – сказал Джузеппе.

– О нет! – рассмеялась Грация. – Нам это нельзя. От этого мы станем толстыми, и никто не захочет на нас смотреть.

Джузеппе смутился. Грация заметила и это. От неё, похоже, трудно было срыть даже малейшие эмоции.

– Но тебе можно, – тут же добавила она. – Ты же мужчина.

Чезаре пришёл как раз тогда, когда чашка Джузеппе опустела и на тарелке не осталось ни одного ломтика сыра.

– Всё хорошо! – сообщил он на немой вопрос Росины. – И хорошо, что вы уже позавтракали. Пора готовиться к представлению.

Как оказалось, роль Джузеппе действительно предстояла несложная. Нужно было всего лишь залезть под стол, который Чезаре чинил вчера, и сидеть там тихо до команды, потом просунуть голову в отверстие в столешнице и открыть банку, наполненную серным дымом, а потом опять спрятаться. При этом на голову Джузеппе надевали светлый парик, отчего он становился похож на Грацию. Если, конечно, смотреть не слишком близко и только на голову. Грация смеялась, а Росина подбадривала.

– У тебя всё получается, – говорила она. – Главное: верь в себя, и тогда другие поверят тоже!

После трёх репетиций Чезаре одобрительно похлопал Джузеппе по плечу и сказал, что можно отдохнуть.

Вскоре на площади перед помостом стали собираться зрители. Много людей. Очень много. Джузеппе посмотрел на них через щель под помостом, где раньше выслеживал голубей, и ему на минуту стало не по себе. Но он тут же вспомнил, что вчера решил ничего больше не бояться, и вернулся к кибитке.

– Пора начинать! – через некоторое время сказал Чезаре и поднялся по ступеням на помост.

Жаждущая развлечений толпа встретила его радостными возгласами. Росина, Грация и Джузеппе остались внизу, в готовности в нужный момент выполнить отведённую каждому из них роль. Сейчас была очередь Росины, поэтому она стояла к ступеням лестницы ближе всех и держала в руках пойманного вчера голубя. К выступлению она переоделась в очень откровенный костюм с глубоким декольте и чересчур короткой юбкой. Джузеппе старался не смотреть на её стройные белые ноги, но взгляд каждый раз возвращался туда против его воли.

– Это всё делается специально, – сказала ему Грация.

От неё точно ничего нельзя было скрыть.

– Что? – сделал вид, что не понимает, Джузеппе.

– Одежда. Чтобы отвлечь зрителей. Если ты смотришь на женские ноги, значит, и они будут меньше смотреть на руки.

– Да я и не смотрю, – смутился Джузеппе.

– Смотришь, смотришь… Ты же мужчина! – как-то по-особому улыбнулась Грация. – И хватит уже стесняться! Росина говорит, что у артистов стыда быть не должно…

«Вот тебе на! – удивился про себя Джузеппе. – Как это они живут – без стыда?»

– Итак, мы начинаем! – громко объявил Чезаре, и ненужные мысли немедленно растворились в надвигающихся заботах.

Росина поднялась на сцену, передала голубя Чезаре, тот поднял птицу над головой в обеих руках, затем опустился на колено, держа ее в левой руке, положил на подмостки, а правой вынул из голенища кожаного сапога кинжал с широким блестящим лезвием и, картинно взмахнув, обезглавил несчастного голубя, брызнула кровь… Публика замерла в ожидании чуда, потому что ничего хитрого в том, чтобы зарубить голубя, нет, а значит, дело не могло этим закончиться. И «чудо» не заставило себя ждать.

Дело в том, что голова птицы была предварительно засунута под крыло и там привязана. А ее роль сыграла голова съеденного вчера голубя и рыбий пузырь, наполненный красной краской. Издали все выглядело вполне естественно: по доскам ударил нож, из пузыря вылилась «кровь», Чезаре поднял «отсеченную» голову двумя пальцами и показал зрителям. Росина сняла с себя обмотанный вокруг талии большой красный платок, расправила его в руках, повернула одной стороной к зрителям, затем другой, демонстрируя, что в нём ничего нет, и накрыла им живехонького, но испуганного голубя. Чезаре незаметно высвободил его голову, и как только он снял скомканный платок, голубь тут же взвился ввысь. Восторженная публика заулюлюкала, подгоняя криками птицу всё выше. Чезаре бросил платок вниз, прямо в руки Грации, и вместе с Росиной они поклонились зрителям.

– Следующий номер: «Отсечение головы Иоанна»! – объявил Чезаре.

Джузеппе занял свое место под столом, точнее, внутри него. Потому что стол этот был необычным: между столешницей и полом находилась ещё одна доска, на которой, как на шестке, и расположился Джузеппе. Почти до самого пола стол был закрыт красной скатертью, при этом было видно, что на полу под ним ничего нет. В скатерти, как и в столешнице, были проделаны два круглых отверстия.

Чезаре и Росина, подняв с двух сторон стол с Джузепппе внутри, вынесли его на сцену. Вышла на сцену и Грация. После реверанса зрителям она легла на стол ничком. Чезаре обошёл стол кругом, стал перед ним спиной к зрителям, из-за широкого, золотого цвета тряпичного пояса вытащил тесак и, взмахнув им, сделал вид, что отрубает голову. Испуганный возглас пронёсся над толпой зрителей. Грация, скрытая от взора публики телом Чезаре, опустила голову в отверстие. Джузеппе видел, как её светлые волосы свесились у его ног. Чезаре незаметно вынул из-за пояса деревянную накладку, выкрашенную красной краской как кровью, и водрузил её на шею Грации. Затем будто бы подняв отрубленную голову, не поворачиваясь, он прошёл вдоль стола к ногам Грации, а Джузеппе в это время высунул свою голову в отверстие.

Чезаре отошёл в сторону и показал зрителям «отрубленную» голову, якобы только что положенную им у ног «обезглавленного» тела. Серный дым из открытой Джузеппе банки придавал лицу мертвенно-бледный вид.

Росина снова сняла с себя большой платок и накрыла им полностью «тело» на столе вместе с «отрубленной» головой. Публика, казалось, перестала дышать, такая была тишина над площадью. Чезаре медленно двинулся вокруг стола, произнося какие-то заклинания и делая пасы руками. В какой-то момент он резко сдёрнул платок, и улыбающаяся Грация села на столе, подтянув колени к груди, и помахала зрителям рукой.