Против ветра, мимо облаков - Алла Полянская

— И ты возишь?

— Ясен пень, каждое утро. — Реутов засмеялся. — Прячется, не хочет ехать, а как приедем — все терпит, понимает, стервец, что его лечат, спасают. Умный, гад. Вот говорят — собаки умные, я и сам раньше думал, что собаки умнее котов, да только черта с два. Умнее кота нет на земле твари, такую карьеру никто в мире не делал, даже индийские коровы не так преуспели, даром что священные.

— Это как?

— Вить, ты сам посуди, коты по сути довольно опасные хищники, и, несмотря на их домашнее житье, они остаются хищниками. Причем домашний кот — единственный в мире хищник, убивающий ради удовольствия. Социопат среди зверей, я бы сказал, Джек-потрошитель. Но ты посмотри на то, как он живет: его обожествляли, человек слагал и слагает о нем легенды, сказки, песни и прочий фольклор, о котах пишут книги, снимают мультфильмы и кино, песни сочиняют, а еще есть целая индустрия, которая их обслуживает — все эти мисочки, мячики, когтеточки и прочий хлам. А он, паразит, лежит себе на подушках, и вообще где хочет — а ему брюхо чешут, лишь бы он урчал. А суть-то его не меняется, он все равно социопат. А мы даже не сочувствуем его жертвам, кот нас ассимилировал, заставил забыть о своей опасной саблезубости. Ты помнишь эти фотографии с мест, где произошли разные наводнения и прочие катаклизмы? Всех этих граждан, которые вместо имущества тащат на руках котов, спасая их от смерти. Чувак лишился всего, и мог бы что-то спасти, чтоб хоть на первое время срам чем-то прикрыть, а он кота в охапку схватил, и ходу! Кто еще так устроился, скажи мне?

— Нет, ну если так посмотреть…

— А как тут посмотреть еще, когда я сам встаю на час раньше, чтоб отвезти эту рыжую наглую морду на уколы? А он еще потом ко мне хвостом поворачивается — обижается! Мне что, делать нечего — не досыпать уже неделю, таская его в ветеринарку? Ну, видимо, нечего, потому что помереть я ему не дам. А спроси ты у меня почему? Зачем мне этот дармоед, от презрения ко мне нассавший недавно на лоджии? А ни за чем, но таскаюсь с ним, как Мартын с балалайкой, и все. Не хочу, чтоб помер — не потому, что Соня расстроится, а сам не хочу.

— Так он у вас красивый, холера.

— То-то и оно, что красивое много что на свете — а на подушках только кот.

Они вышли из здания отделения, и Реутов задумчиво посмотрел на машину. Конечно, уже поздно…

— Вить, а давай все-таки сейчас на место съездим? — Реутов понимал, что напарник хочет домой, но дело не терпит. — Просто оглядимся. У меня тогда как-то мысли, возможно, систематизируются.

— И то верно. — Виктор сел в машину и устало откинулся на сиденье. — Дэн, мне сегодня перед этими, в кабинете Бережного, стыдно было — жуть просто. Это же наши накосячили, причем накосячили откровенно, явно.

— Аналогично. — Реутов вспомнил всех по очереди новых знакомых. — Но в целом граждане позитивные, а Ника эта — вообще милейшая тетка, похоже. Вот Олешко и его жена — совершенно другие. Что их всех вместе может связывать?

— Назаров и Дмитриевы дружат с детства. — Виктор начал загибать пальцы. — Валерия и Ника — компаньонки в кафе «Маленький Париж». Это их кафе, прикинь? Олешко работает вместе с Панфиловым, ну и Ровена тоже с ними. А вот как эти граждане объединились — это вопрос, они совершенно не совпадают, эти две группы.

— Объединились вокруг дела. — Реутов свернул в темный двор. — Тут он и жил, приехали.

Они прошли в арку, пересекли двор и вошли в подъезд.

Но дверь на втором этаже, отмеченная полицейской печатью, была открыта, в квартире горел свет.

Реутов переглянулся с напарником, и они, как по команде, вытащили оружие. Кто-то находился в квартире убитого, и этот кто-то испортил им место преступления.

Назаров остался в больнице. Уехала Алена, пообещав приглядывать за курами и поливать цветы и огород, уехал Ершов, заметно злой и настроенный очень воинственно. Попрощались Булатовы. Ника на прощание даже обняла Назарова — неожиданный жест, очень трогательный.

— Мы все на связи. — Панфилов пожал Назарову руку. — Если что-то изменится или что-нибудь понадобится — звони даже среди ночи, любому из нас.

Олешко только молча взглянул на Назарова и кивнул ему. Увел свою красавицу-жену, но на выходе оглянулся, и Назаров понял, что кого-кого, а Пашу Олешко он увидит еще не раз. Но пока он один в гулком больничном вестибюле сидит и думает о том, что не может остаться без Вики, никак не может. И что не уберег ее, а ведь бабушка приказывала.

И та их ночь в лунной реке, и то, что потом Вика стояла с ним плечом к плечу перед родней, затевающей скандал, — стояла под любопытными взглядами соседей, сжав его ладонь, и не убежала, не отступила, не оставила его… А он оставил ее когда-то. Пусть по незнанию, но оставил.

Но Вика никогда не отступает, и сейчас не отступит.

— Я решила привезти тебе поесть.

Назаров поднял голову — перед ним стояла Ника Булатова.

— Ты целый день впроголодь, все разъехались, а ты остался. Я зарулила в наше кафе, ребята тут загрузили в судочки того-сего, ты поешь, пожалуйста.

Она вытащила из объемистой сумки пластиковый судок и вилку, завернутую в белую льняную салфетку, и Назаров вдруг почувствовал, что голоден.

— Тут овощи с мясом и еще салат… Вот, здесь столик, идем. — Ника потащила Назарова к старому обшарпанному столику и принялась выгружать из сумки судки. — Вот еще сок в термосе, я не знала, какой ты пьешь, сделали мультивитаминный — апельсин, яблоки, морковь, киви и ежевика. Он густой, но натуральный. Я специально стеклянный стакан взяла, такой сок невозможно пить из пластика, вкус теряется, и стакан даже не разбился… Ну, чего застыл, ешь немедленно, тут вот еще пирожные, ты такой худой, смотреть страшно, тебя обязательно нужно откормить, потому что это никуда не годится — быть таким худым, мужчина должен быть в теле, и…

Назаров был просто раздавлен потоком слов и, когда Ника неожиданно замолчала, вопросительно поднял на нее взгляд.

— Я вечно болтаю, особенно когда волнуюсь. — Ника вдруг улыбнулась, и улыбка ее была до того искренняя и настоящая, что Назаров мгновенно оттаял. — Жень, ты кушай, а я просто посижу с тобой.

Назаров принялся за еду, а Ника пододвигала к нему судочки, налила сок, но ее хлопоты странным образом не тяготили и не смущали. И невозможно было представить, что они знакомы всего несколько часов.

— Ты, наверное, думаешь, откуда мы все взялись на твою голову? — Ника забрала опустевший судок, спрятала в сумку. — Ешь салат, его немного, и нужно съесть, он вкусный. Это Лерка узнала твою Вику… Мы просто хотим помочь!

— Почему?

— Потому что я не верю, что Вика убила свою сестру. Кого она может убить? Это немыслимо!

— Это не аргумент. — Назаров покачал головой. — Я могу сказать, что она не убивала Дарину, но я знаю Вику много лет, а ты ее не знаешь совсем.