Против ветра, мимо облаков - Алла Полянская

— Так почему тогда…

— Почему ввязались? — Олешко нахмурился. — Ну, лично я изначально ввязался потому, что на меня насели Ника с Леркой, при полнейшей поддержке моей жены. Я был вынужден поднять старое дело и основательно покопаться в нем. И вот когда я это сделал, то понял: я обязательно разберусь, что же произошло на самом деле и кто убил эту злосчастную гимнастку. Это, конечно, ничего не исправит, но Виктория Станишевская заслуживает справедливости, она слишком дорогую цену заплатила за то, что кто-то прикрыл ею свое преступление.

— То есть ты решил сделать это, чтобы восстановить справедливость?

— Отчасти, Денис Петрович, лишь отчасти. — Олешко ухмыльнулся. — Дело в том, что у меня сейчас отпуск, будь он неладен, и если я не буду занят чем-то подобным, Ровена своей заботой доведет меня до нервного срыва, а учитывая, что у нас полуторагодовалый очень активный сын, а я вдруг в отпуске, то сами понимаете… А так я занят важным расследованием, и когда я заявлюсь домой, с меня будут сдувать пылинки и всячески ублажать.

Денис и Виктор невольно рассмеялись и расстались с Олешко совсем уж на дружеской ноге.

Павел сел в машину и, выехав со двора, задумался. Замечание Виктора попало точно в цель, он и сам видел, что в квартире убитого что-то не то, но Виктор это «не то» сформулировал. И Павел думал о том, что нужно ехать туда, где он сможет войти в архивы и выяснить об убитом Зайковском всю подноготную, а это значит, что домой он попадет в лучшем случае завтра.

Зазвонил телефон, и Павел узнал номер Ершова.

— Паш, я поговорил с Багдасаровым, адвокатом Виктории в том деле. — В голосе Ершова звучала неприкрытая злость. — Когда я стал задавать вопросы, он моментально закрылся, понимаешь? Но что-то там есть, что-то было, чего он не хочет мне рассказать, а я не могу его заставить, потому что я ему не начальник.

— Адрес его давай.

Они оба знали, что как раз Павел может заставить поделиться тайнами кого угодно. И Ершов, конечно же, именно это сейчас имел в виду, а уж если Ершов сейчас отдает на растерзание своего коллегу, значит, там и правда есть нечто очень скверное.

Павел прикинул, сколько у него есть времени, и по всему вышло, что господина Багдасарова нужно брать за барки прямо сейчас, если в планах еще поиск по Зайковскому. Но адвокат — это не деклассированный элемент, его так просто не вытащишь из квартиры.

— Паш, он сейчас в «Вилла Олива» сидит. Правда, с дамой.

— Я понял.

Олешко спрятал телефон и направил машину на улицу Победы, к ресторану. Его бортовой компьютер уже выдал фотографию Багдасарова, марку, модель и номер его машины, первичные сведения о его профессиональной деятельности. До процесса над Викторией Станишевской он занимался не слишком крупными делами, но после приобрел известность, и его карьера заметно улучшилась.

— Вы все что-то поимели с нее. — Павел задумчиво смотрел, как невысокий худой мужчина садится в свою машину, один. — Но это не помогло тебе сейчас уболтать тетку на секс, ты впустую потратился на ужин в дорогом ресторане.

Павел подождал, когда машина адвоката отъедет от обочины, и пристроился поодаль.

Тридцать восемь лет, разведен, детей нет. Одно время работал в адвокатской конторе Малышева, потом открыл собственную практику.

Павел обогнал машину адвоката и на въезде в арку, отделяющую двор дома, где тот живет, от шумного проспекта, подрезал ее, взвизгнули тормоза, и машина адвоката вылетела на газон.

— Вы что, с ума сошли?!

Багдасаров выскочил из машины и подбежал к внедорожнику Павла. В тусклом свете фонаря его костюм казался измятым и неопрятным, а глаза на тощем лице — абсолютно черными.

— Вы что себе позволяете? Вы…

Точным ударом в подбородок Павел послал адвоката в нокаут, открыл заднюю дверцу и погрузил обмякшее тело на заднее сиденье, связав и заклеив рот скотчем. Потом отогнал его машину на стоянку перед домом и вернулся. Багдасаров уже пришел в себя и мычал, извиваясь и пытаясь избавиться от сковавших его руки и ноги пластиковых наручников.

— Тихо, не то снова придется тебя ударить. — Павел хмыкнул, глядя на вытаращенные глаза пленника. — И сразу тебе говорю: когда я сниму скотч, я не хочу слышать крики насчет того, кто я такой, как я смею и что мне нужно, как и нытья, что я ошибся и взял не того. Ты Руслан Багдасаров, адвокат, живешь в доме, куда вела арка, под которой мы с тобой познакомились. И я — никто, но спрашивать у тебя имею полное право, так что лежи спокойно и не зли меня, от этого будет зависеть то, станет ли твое пребывание у меня в гостях просто неприятным или ужасным, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Пленник затих, и Павел подозрительно принюхался.

— Если ты обоссал мне сиденье, я тебя грохну, клянусь.

Назаров не умел оставаться в стороне от событий. Его деятельная натура требовала находиться в гуще происходящего, он все видел и все замечал, сортируя и систематизируя впечатления, чтобы потом, обобщив, написать новую книгу, которая объяснит гражданам, почему они поступают тем или иным образом и почему по отдельности почти каждый из них вполне сносная личность, а в толпе они превращаются в коллективное бессознательное, и это касается интернет-толпы в том числе, и толпы, сидящей перед телевизором и потребляющей ложь.

А сейчас ему нужно выяснить, почему после убийства Дарины поднялся такой шквал негодования против Виктории, учитывая, что убитая популярностью не пользовалась, мягко говоря. Интернет-пользователи перемывали косточки Дарине, но в какой-то момент их гнев обратился против Виктории, и с того момента началась травля.

Назаров собирался выяснить, кто организовал эту травлю, а то, что это было кем-то организовано, ему ясно как день. Кто-то обратил толпу против Виктории, и нужно найти источник, а по прошествии стольких лет сделать это будет непросто.

— В какой-то момент появились особо хлесткие комментарии относительно Вики. — Назаров фильтровал сайты и понимал, что для такой работы его оборудование не годится, а вручную он будет искать до китайской Пасхи. — Но кто-то был первым, и этот кто-то светился постоянно, поддерживал настроение. Возможно, создал несколько десятков клонов и бродил по всем сайтам и группам, разбрасывая дерьмо, но делал это забавно, создавая интернет-мэмы. Исподволь, но достаточно быстро повернул настроения юзеров против Вики.

Когда количество едких комментариев о Вике перевалило за тысячу, Назаров был на грани ядерного взрыва. А думать, что когда все это происходило, он был в Париже, потом презентовал свою книгу по странам Европы — невыносимо. К тому же в его личной жизни воцарилась Анна — Снежный Ангел, как ее называли модные журналы. Утонченная, идеальная внешне, словно созданная талантливым скульптором, с лицом, которое оставалось прекрасным, даже когда она с размазанной косметикой, обдолбавшись наркотой, вытанцовывала голая посреди людного места, а потом блевала на пол посреди какого-нибудь пафосного приема. В его жизни тогда не было места прошлому, и он понятия не имел, в какую страшную беду попала Вика. И теперь, читая лавину грязи, которую услужливо сохранил кэш «Гугла», только теперь Назаров понял, через что пришлось тогда пройти Виктории Станишевской.