Ведьма и князь - Симона Вилар

Он сплюнул. Кое-кто из дружинников пошел вслед за Уклепом, они собрались в группу, что-то обсуждали. Малфрида сидела на забороле, прислонившись головой к столбику перил, и наблюдала за собравшимися. Со стороны она казалась усталой, но на деле просто думала, чем подобная перепалка может обернуться. Как оказалось, ничем. Едва за стенами крепости вновь раздался звук рога, как все вмиг бросились на стены, стали плечом к плечу, держа наизготовку оружие. Слышался скрип натягиваемых луков.

Теперь печенеги действовали иначе. Они держались подальше, но стрельбу начали слаженную. Их тяжелые боевые стрелы с оловянными наконечниками пробивали доспехи русов, и то один, то другой из оборонявшихся падал за частокол крепости или сваливался с настила внутрь. Те, кто устоял, различая в сером утреннем полумраке печенегов, разили их тяжелыми боевыми стрелами. Но в это время стала видна довольно плотная группа степняков, перешедших вброд реку и подступавших там, где к воротам вел мост. Печенеги были накрыты сверху навесом из растянутых кож, который предохранял их от стрел русов. Они тащили с собой большое толстое бревно тарана. Перебравшись через тела павших собратьев, неуязвимые для стрел под прикрытием кожаного навеса, они с разбега начали бить тараном в ворота.

Стоял гул. Ворота держались, но под размеренными ударами должны были рано или поздно рухнуть. Защитники Малодубовца кинулись к створкам ворот, стали наваливать изнутри кому что под руку попадется, подпирать створки бревнами. Сверху старались сбить таранивших стрелами и дротиками. В это время кто-то с вышки закричал, что еще один отряд печенегов наседает с другой стороны крепости. Там, перебрасывая через ров сколоченные мостки, степняки перебрались по ним к бревнам частокола, вновь забрасывали петли, лезли на стены.

По приказу Хагни защитники крепости разделились. Кто кинулся отражать взбиравшихся на стены, кто продолжал сдерживать натиск таранивших Хагни велел втащить на стену над воротами огромный котел с горячей смолой, русы, крича и обжигаясь, опрокинули его содержимое на прикрывавший таранивших кожаный навес. Тот вмиг осел, задымился, раздались ужасающие крики, стоны. Таран тут же был брошен, печенеги катались по земле, черные и страшные, кто-то с воплями кидался в реку. В уцелевших со стен летели стрелы. Русы ликовали, поняв, что отбились. Однако, как оказалось, с другой стороны крепости печенеги все же смогли прорваться. Взбирались на стены отовсюду, сшибались с защитниками, доносился шум отчаянной схватки. В это время Малфрида опять увидела Куркутэ. Он сидел на лошади, что-то кричал, указывая рукой на Малодубовец. Конь под ним волновался, кружил на месте. Малфрида с каким-то злорадством наложила стрелу на тетиву, согнула лук. Стрела взвилась, но Куркутэ как раз вскинул руку со щитом, продолжая показывать, и стрела отскочила от обшитой бляхами поверхности щита. Малфрида чуть не взвыла от досады, схватила новую стрелу. Но стрелять не пришлось. Опять как раз перед ней за бревнами стены неожиданно выросла голова печенега, и все что оставалось Малфриде делать, это почти не думая, вонзить заготовленную стрелу ему в глазницу. И только тут она поняла, что требовал от своих воинов хан-волк. В воздухе вновь замелькали горящие стрелы, причем печенеги направляли их именно туда, где остались стоять облитые смолой ворота. Вскоре и ворота, и прилегавший к ним участок частокола были объяты языками пламени, зловеще яркими в окутавшем их темном дыму.

В самой крепости сражались. Печенеги возникали отовсюду. Выскакивали, словно лохматые демоны, из клубов дыма.

Трещало загоревшееся дерево, визжали степняки, кричали русы, слышались то гортанные, полные злобы выкрики, то влажный хлюпающий звук разрубленной плоти.

Печенеги наседали, печенеги лезли. Русы продолжали сражаться с ними на стенах, вступали в схватку внутри крепости. Снаружи опять принялись бить тараном, и вскоре горящие створки не устояли, рухнули. В образовавшийся проем с криком и визгом стали вноситься верховые печенеги. Рубили попадавшихся на пути защитников, пускали стрелы.

В какой-то миг Малфрида увидела возникшего во дворе среди дыма Хагни. В каждой руке варяга было по мечу, он что-то дико прокричал и тут же со страшным рыком кинулся на конников. Малфрида даже застыла на месте, пораженная его невероятным скачком, когда варяг, почти сравнявшись с высоко сидевшими печенегами, двумя мечами одновременно разил по врагу. Приземлившись, рубанул по ногам следующую лошадь, пронзил пытавшегося встать печенега, в развороте чирканул мечом по морде другой лошади, и она начала заваливаться, подминая под себя всадника, а берсерк уже рубил его, отскакивал и снизу вверх пронзал нового врага. Хагни был страшен и великолепен, печенеги шарахались от него, гибли от его невероятной ловкости и силы. Вскоре в свирепого варяга полетели стрелы, Малфрида видела, как две из них вонзились ему в грудь, одна торчала из горла, но Хагни словно был неуязвим. Сталь мечей пела в его руках, когда он рубил врагов. В объятых пламенем воротах было столпотворение: печенеги отступали от страшного берсерка, а сзади на них напирали те, кто еще не понял, что сдерживает пробившихся. Но Хагни шел на них, как сама смерть, и вскоре в проеме горящих ворот образовался затор, там падали люди и лошади.

Охваченный боевым пылом, берсерк в каком-то безумном порыве вскочил на эту кучу тел, отблеск пламени на миг осветил его, он ревел, воздев руки к небу, потом его длинные волосы загорелись, но опять-таки, словно не замечая огня, варяг метнул один из мечей, подобно дротику, в подскакавшего врага, занес другой для удара. В этот миг кто-то запустил в него длинное копье, оно пронзило Хагни насквозь, пригвоздив к горящей створке, и берсерк наконец, загоревшись, затих, уронив руки и свесив голову. Только через несколько минут после этого следующий конник осмелился провести свою лошадь в проем ворот.

Малфрида перевела дух, даже не заметив, что все это время стояла не шевелясь, пораженная небывалым мужеством Хагни. Увидела и Претича, тоже с ужасом взиравшего на погибшего наставника. А за его спиной, по заборолу, уже бежала целая группа печенегов. Юноша оглянулся, заметил их, занес меч.

– За Хагни вас, проклятые! За Хагни!..

Он наискосок ударил первого из лохматых печенегов, оттолкнул тело ногой, рубанул следующего. Возле его плеча пролетело копье, вонзившись в бревно частокола. Юноша запоздало дернулся в сторону, едва успев отбить выпад наскакивавшего печенега, подставил щит под удар. Сошедшиеся в сшибке мешали бегущим следом по настилу печенегам, они столпились, кричали, размахивая саблями.

Свистнула стрела, и Малфрида ощутила, как болью обожгло щеку. Провела рукой и словно с удивлением увидела на пальцах кровь.

«Ну, с меня довольно, – с каким-то запоздалым испугом подумала ведьма. – Поиграла в поляницу и будет».

Лук выпал из ее руки, на миг, закрыв глаза, она напряглась, выпуская сжатую до этого силу. А подняла ресницы – глаза светились желтым, зрачок сузился. Волосы зашевелились и разлетелись в разные стороны.

Быстрым движением десницы Малфрида пригнула к земле Претича – тот так и рухнул, приник к доскам настила под давлением неведомой силы. А с левой руки колдуньи над ним пронеслось белое слепящее пламя – как быстрая молния. И тотчас целая вереница столпившихся на забороле печенегов оказалась пронзенной ею навылет, послышались мучительные крики. Степняки падали, как гнилые плоды. Когда Претич смог поднять голову, перед ним лежали только чуть дымящиеся тела. Пахло горелым мясом.