Хороший плохой босс - Николь Келлер

А я не могу не протянуть руку помощи, когда меня об этом просят. Поэтому молча отодвигаюсь, пропуская Воскресенского в дом.

– Спасибо, – шепчет едва слышно, мимолетно касаясь губами виска. Я киваю, слегка улыбаясь. Слова сейчас будут излишними, да и мы, кажется, научились общаться и без них.

Я прохожу в комнату, достаю из комода полотенце и уже в коридоре подаю его Марку и слежу взглядом, как он идет в ванную. Вот так просто. Мужчина, о котором я мечтала ночами, которого безумно люблю и также сильно ненавидела, сегодня здесь, в моей квартире. И мы ведем себя так, словно не было этих мучительных четырех лет. Словно и не расставались на долгие годы, причинив друг другу столько боли.

Я раздумываю несколько долгих минут, стоя прямо тут, посреди коридора, как же мне поступить, и, надеюсь, приняла правильное решение.

Тихонько заглядываю в комнату Китенка, проверяя, не проснулся ли. Сын лежал в любимой позе, раскинув руки в стороны. Улыбаюсь и плотно прикрываю за собой дверь.

Скидываю халат прямо на пол перед дверью в ванной и, глубоко вздохнув, вхожу. Потому что не могу оставить Марка одного. Я не знаю, что у него произошло, но всей душой чувствую, что нужна ему, как никогда.

Марк стоит неподвижно под струями воды, что каскадом бьют по его широкой спине. Аккуратно захожу в душевую кабину, и вздрагиваю: вода ледяная. Но я не могу отступить и оставить Марка в одиночестве. Только не сейчас. Поэтому, несмотря на колотящую меня дрожь, прижимаюсь к нему всем телом. Марк вздрагивает и слегка поворачивает голову в мою сторону.

– Уйди, Кать, простудишься. Я в порядке, – глухо произносит он.

– Не гони. Я просто хочу быть рядом. Я нужна тебе. Иначе бы ты ушел напиваться в клубе.

Марк дергается, как от удара. И я понимаю, что зря сказала это – мы оба вспомнили тот злополучный случай.

– Катя, я…

– Тшшш, ничего не говори, – шепчу, начиная медленно поглаживать его тело, – просто разреши мне помочь тебе. Сейчас тебе это нужно, как никогда.

Марк несколько долгих секунд никак не реагирует на мои слова и действия, но потом все же отмирает и тянется к крану и меняет ледяную воду на теплую.

И теперь дрожу уже не от холода…

Я тянусь к полочке с различными шампунями и гелями и выдавливаю себе немного лавандового на ладонь.

– Ты будешь пахнуть цветами, – хихикаю, растирая его по плечам и спине. Его мышцы под моими руками напрягаются, а должен быть совершенно другой эффект. Медленными круговыми движениями перехожу на грудь, аккуратно касаюсь рельефного пресса.

– Ты понимаешь, что сейчас будет, Катя? – хрипло спрашивает Марк, упершись руками в стену.

– Да, – я надавливаю на его предплечья, заставляя повернуться ко мне. Марк подчиняется и, развернувшись, тут же окидывает горящим взглядом мое голое тело. Не давая ни секунды для раздумий ни себе, ни Воскресенскому, привстаю на цыпочки и прижимаюсь губами к его губам в осторожном поцелуе.

Мы всегда сгорали от страсти и желания, когда дело касалось секса. Но сейчас все было по-другому. Я знала, что Марку нужно иное. Я хотела быть с ним ласковой и нежной, хотела отдать всю себя. Чтобы показать, что я с ним, на его стороне, что Марк может на меня положиться.

– Катя… – шепчет Марк, оторвавшись от моих губ, заглядывая мне в душу своим темным взглядом.

– Помолчи. Давай просто будем друг с другом.

Марк внимательно смотрит на меня, словно не может поверить сказанному, но потом все же отмирает и возвращается к моим губам, прижав к своему сильному телу. У меня между ног мгновенно разгорается пожар, огонь которого распространяется по венам, унять который в силах только этот мужчина…

Не знаю, какой бес в меня вселился, но я почувствовала себя снова уверенной, как раньше. Может, потому, что Марк был возбужден, и причиной такого его состояния – я. А может потому, что он пришел именно ко мне. Потому что я нужна ему. Ни жена, ни любовница, ни какие-то левые девки из эскорта, а я. У Марка была куча вариантов, но посреди ночи он пришел в мой дом. Это много значит для меня.

Резко толкаю Марка к стене и покрываю его поцелуями: то нежными, едва ощутимыми, то страстными, оставляя на его коже свои следы. Марк запрокинул голову, прикрыв глаза, и прерывисто дышал, иногда все же не сдерживая стонов.

Я спускаюсь все ниже и вот уже стою перед Марком на коленях, одновременно демонстрируя свою покорность и власть над этим мужчиной.

– Катя…– Воскресенский прожигает меня темными глазами, его грудь часто вздымается и опускается.

Прикладываю палец к губам, призывая молчать, порочно улыбаюсь и облизываю кончиком языка губы.

Глаза Марка тут же вспыхивают похотью и страстью, он принял правила моей игры, понимая меня без слов. Кладет ладонь на мой затылок, подталкивая ближе.

Беру его твердый член в ладонь и медленно веду языком от основания до головки и обратно.

– Твою мать, Катя, – стонет Марк, вновь запрокинув голову. Нет, мой дорогой, так не пойдет.

– Смотри на меня, Марк, – произношу глухим голосом, тоже едва сдерживая возбуждение. – Я хочу, чтобы ты все видел. И осознавал, что сейчас именно я рядом с тобой, а не другая женщина.

– Узнаю мою Катю, – тянет Марк, ухмыляясь уголком губ. – Я ни за что не пропущу такое представление. Чего бы мне это не стоило.

Покрываю короткими поцелуями его член от головки до основания, не вбирая его в рот. Чувствую, как он пульсирует у меня в руках, но не перехожу к «сладкому», желая немного подразнить.

– Катя! – рычит Марк, толкаясь членом прямо мне в губы. – Если ты сейчас не…

– То что ты тогда сделаешь? – игриво спрашиваю, сильнее сжимая член в ладони. Марк поджимает губы и чаще дышит.

– Я же отомщу…Ты будешь умолять меня…

– Уже предвкушаю, – и все же медленно вбираю в себя член глубоко, насколько возможно.

Марк гортанно стонет, но не отводит от меня горящих глаз. Я же медленно сосу и ласкаю его языком, словно его член – мое любимое эскимо. Даже прикрываю глаза, хотя никогда бы не подумала, что минет может вызывать такое удовольствие и возбуждение. Оказывается, может. И весь секрет в том, что таким видом секса надо заниматься с любимым мужчиной.

Снова поднимаю затуманенные страстью и желанием глаза на Марка и медленно, дразняще провожу кончиком языка по чувствительной головке.

– Ты доигралась, Катя, – рычит Марк, одним рывком поднимая меня на ноги и прижимая к стене.

Мое сердце колотится, грозя вот-вот или выпрыгнуть из груди или сбежать в пятки. Потому что, кажется, я очень сильно раздразнила тигра, но мне одновременно не терпится продолжить и при этом очень волнительно. Потому что я знаю, на что способен Воскресенский, если его раздраконить и не дать желаемого…