Чужие здесь не ходят - Андрей Посняков

–Верно, дальше уплыли…– вслух предположил младой ратник Преслав, круглолицый шатен с вечно пунцовыми щеками.

–Неверно!– сотник едва удержался от ругани.– Искать стоянку в темноте – а ну, попробуйте! А дальше снова село – людно… Просто плохо искали!

–Господин сотник… Мы ж осмотрели все!

–Лудислав еще не пришел,– напомнил Ермил.– Может, он Лану встретил? А та уж что-то узнала…

Михайла нетерпеливо дернул плечом:

–Что ж, подождем. Но – недолго.

Выждав минут десять, Миша отправился к реке самолично, прихватив с собой лишь Премысла – тот вызвался сам. Остальным под присмотром Ермила было приказано готовиться к неминуемой сватке. Именно так, уходя, сотник и выразился.

–Почему – неминуемой?– проводив взглядом ушедших, обернулся к десятнику юный воин Смелян – кареглазый, высокий и с виду нескладный, однако боец хоть куда, к тому же упорный.– Почему неминуемой? Мы ж никого не нашли!

–Не мы, так они,– усмехнувшись, Ермил сделался вдруг чрезвычайно серьезным.– Проверить оружие. Амуницию – чтоб не скрипела, не звякнула. Особо – самострелы. Не дай бог вам стрелы потерять…

–Вот здесь пока и укроемся,– спустившись к плесу, негромко молвил Михаил.

Преслав молча кивнул. Кольчуги, мечи, даже арбалеты – оставили, в разведке слишком уж неудобно, взяли с собой лишь ножи – каждый по два. Если один вдруг придется метнуть – чтоб не остаться уж совсем без оружия.

Под сенью клонившейся к самой воде ивы оказалось уютно и благостно. На мели, почти под ногами, плескала мелкой волною река, видно было, как плавала в прозрачной воде серебристая рыбья мелочь. А вот какая-то покрупней поплыла – уклейка… мелочь бросилась врассыпную, а уклейка – оп!– рванулась и схватила за крыло зазевавшуюся стрекозу, неосторожно застывшую над самой рекою. Ловко! Вот поди ж ты – и не подумал бы…

–А чего мы ждем, господин сотник?

Миша ухмыльнулся – ишь ты, любопытный! А впрочем, право же молодец, что спросил. Это потому, что еще юный. Опытный бы воин так и молчал, соблюдал бы субординацию… да догадался б и так… Этот же…

–Кто-то из лиходеев отправился в Раково продавать лошадей,– не оборачиваясь, терпеливо пояснил сотник.– Пора бы им и к своим. С серебришком! Не будут же их завтра дожидаться – чревато. Всяко может быть.

Вообще, да – всяко. И те, что продали в селении коней, вполне могли задержаться… в конце концов – загулять, запить! У лиходеев ведь тоже не железные нервы.

Правда, Миша все ж надеялся, что эти будут действовать быстро. По всему – опытные. Эвон с усадьбой как… А ведь люди вдовы далеко не подарки!

Совсем рядом, в кустах, защебетала какая-то птица… Соловей? Нет… Коростель? Опять мимо… Да господи – малиновка же!

–Сладко поет…– улыбнулся сотник.

Улыбнулся… и тут же изобразил птичью трель почти в точности! Оглянулся, подмигнул напряженно застывшему парню:

–Можешь так?

–Ага… Ой! Так точно, господин…

–Тсс! Давай, попробуй…

Отрок вытянул губы…

–Молодец! Похоже,– заценил Михаил.

–Господин сотник! А зачем…

–Тихо!– сотник резко напрягся, прислушался.– Слышишь?

–Рыба на плесе плещет… Ой! Не рыба! Весло! Плывет кто-то, господин со…

И правда, из-за излучины показался низенький утлый челнок, двигавшийся довольно-таки быстро – веслами-то работали сразу двое. Здоровые мужики. Один – с окладистой сивой бородой, другой – с черной. Сермяжные рубахи, за поясами – ножи, в челноке котомки… еще и саадак с луком и стрелами! Зачем обычному крестьянину – смерду – саадак?

Затем… что никакие это не крестьяне!

–Наши люди…– шепотом протянул Михаил.– Разбойнички. Давай-ко, Преславе – по бережку… И это… запой-ка малиновкой…

–Но…

–Запой!– сотник тотчас же отмел все возражения и вопросы. Впрочем, все ж таки на ходу пояснил:– Лиходеи – не дурни и не слепые. Всяко кусты шевельнувшиеся заметят. Мы ж с тобою не тени. Так что пой, Преслав… Малиновки заслыша голосо-ок…

Река сильно петляла, и, быстро пройдя излучиной, воины вновь увидали приближающийся челнок…

–Спускаемся,– приказал Михаил.– Где-то здесь, рядом, становище их и есть… Давай камышами… Ну… еще раз – малиновкой…

Плывущие, впрочем, не особо таились и на пение птиц внимания не обращали. Понятно почему – прикладывались к большой плетеной баклажке. Видать, и правда – цель их была уже где-то совсем рядом. Вот один бросил весло… второй затабанил… резко повернув, челнок живенько проскочил в заводь, совсем незаметную ни с реки, ни тем более с берега. На воде густо, в человеческий рост, разрослись серовато-зеленые камыши, желтоватая осока и покачивающий бурыми шишками рогоз, чуть выше, по берегу, тянулись заросли чернотала, ивы и вербы, за которыми едва угадывалась заводь с черной стоялой водою. Вокруг полувытащенной на низкий песчаный берег ладейки зеленели кувшинки и ряска. Чуть в стороне, у бугристого ствола старой угрюмой ветлы, дымил костерок, разложенный по всем правилам – в ямке. Уже начинало смеркаться, и в черной воде вспыхнули, пообедали оранжевые отблески пламени…

–…пять… десять… двадцать…– таясь в кустах, Миша считал про себя.– Все правильно – двадцать два.

Где-то неподалеку вдруг закрякали утки…

–На дереве кто-то висит…– присмотревшись, прошептал Преслав.– Как у ляхов – распятие…

–Где-то у ляхов, в церкви, верно и сперли…

А вообще, до ляхов-то отсюда было далековато… Впрочем, деревянными скульптурами святых в ту пору не брезговали и православные. Вырезали, ставили на перекрестках дорог… А потом кое-кто по праздникам мазал идолам губы свежей куриной кровью… И не только куриной, увы…

Что ж там такое висит-то? Неужто и вправду – распятие?

Сжав губы, Миша неслышно подполз ближе, развел рукой ветки…

Черт! Быть такого не может… Но…

На стволе старой ветлы висел юный воин Лудислав – Лудька! Голый, утыканный стрелами и с перерезанным горлом! Конечно, уже не живой…

Но… он ведь только что… Как же так? Как же так-то?

–Давай за нашими,– обернувшись, шепотом приказал сотник.

Молча кивнув, Преслав ужом юркнул в заросли черной смородины и дрока, пополз… даже если и был где-то поблизости часовой – не заметил бы. Уж что-что, а ползать по-пластунски в Младшей страже учили на славу. Переняли у «лешаков»…

Между тем вокруг костра собирались люди – мужики самого разного возраста, навскидку лет от пятнадцати и до сорока, сорока пяти. Не сказать чтоб все были мускулисты, подтянуты – всяких хватало: итощих, и пузанов, и даже хромых. Да и облик воинов в те времена вовсе не походил на современные представления – на то, что обычно показывают в кинофильмах. Мощным мускулистым торсом не обладал никто – это все в спортзале достигается, плюс анаболики и все такое прочее. В Средние века – и позже – в спортзал никто не ходил, за неимением оных спортивных залов. Да и смысла в накачанной фигуре не видели, иное дело – постоянные тренировки, скачки… Узкая, а чаще – откровенно впалая грудь, мощные бицепсы – оружие!– мускулистые икры у всадников. Вот и все, так сказать, Шварценеггеры!