Либерия - Марина Голубева

— Да ты не обижайся, Малой. Это я, не подумав, про бабника брякнул. — Алексей вспомнил читанный в университетской библиотеке Домострой, и подумал, что женщинам, действительно, не сладко жилось в это время. — Ты, наверное, правильно поступаешь.

— Конечно, правильно! Я вообще баб да девок люблю. Они добрые, весь мир жалеть готовы, не то что мужики. Вот женюсь, никогда жену бить не стану.

Какое-то время они, молча, поглощали кашу, принесенную радушной хозяйкой, и запивали ее пивом. Каша, в отличие от щей, Алексею совсем не понравилась — почти не соленая, политая каким-то маслом то ли льняным, то ли конопляным и снова без мяса. Но обижать хозяйку не хотелось, и молодой человек глотал безвкусное варево, с тоской вспоминая жирного кабанчика, которого они на пару с Лесей-волчицей загнали и съели в лесу.

Наконец с едой было покончено, Демид, сыто отдуваясь, отложил ложку.

— Ну что, поснедали — пора и честь знать. Только вот, что я хочу тебя спросить, — остановил Малой собиравшегося встать из-за стола Алексея. — Гляжу на тебя и никак не пойму, кто ты таков? На купца, вроде, не похож, на боярского сына, тем более. Одежа простая, но справная. Думал, может, дворовый чей? Да для дворового ты слишком вольно себя ведешь. С рожи, будто иноземец, а по-нашему говоришь чисто. Дерешься, опять же, знатно и двигаешься по-звериному. Говоришь, что не разбойник, и я тебе почему-то верю. Кто ж ты, Лексей? Я вон, почитай, все про себя рассказал, а ты все молчишь.

Алексей вздохнул, стало тоскливо и неуютно, словно с солнечного луга зашел в темный, мрачный ельник. Врать Демиду совершенно не хотелось, уж больно симпатичен был ему этот рыжий парень, а правду рассказать невозможно. Коробейник, в отличие от старика колдуна, вряд ли с пониманием отнесется к повествованию о перемещениях во времени.

Подумав, молодой человек решил внести коррективы в свою историю, и рассказал, что в Москву он пришел по приказу своего учителя за одной книгой. Она находится в Либерии — тайном хранилище царя Ивана Васильевича в подвалах Кремля. Там сотни книг в сундуках спрятаны. Только, где Либерия, неизвестно, и как ее искать, неведомо. Тот учитель — богатый француз, драгоценных камней и золота у него немерено, а серебро он и за деньги не считает. Ну и снабдил, стало быть, Алексея монетами, хоть целую слободу можно купить. Только толку от этого никакого. В городе он никого не знает, и к кому подступиться с вопросом о Либерии непонятно.

Демид какое-то время задумчиво крутил в руках деревянную ложку, затем спросил:

— Так ты ту книгу воровать собрался? — увидел, как смутился Алексей, махнул рукой — Да, ты не переживай, эка важность! Чай, эти книги и не нужны никому, раз без дела в подвале гниют, а тут хоть польза будет. Бояре-то книг, все одно, не читают, а которые читают, так больше церковные, Псалтырь, там, или Жития.

Я вот думаю, как помочь-то тебе? Есть у меня одна мыслишка, только не знаю, будет ли от нее толк. Знаю я одного мужичка, он истопником в Кремле служил, сказывал, в самих царских палатах печи топил. Может, и врал, конечно, больно зелено вино любит. Так он, стало быть, чего-то по пьяни учинил, его из Кремля-то и выгнали. Кнутом на площади, как полагается, высекли и прогнали. С тех пор он и вовсе спился, все, что было пропил. На правеж водили, да толку-то что? Теперь Христа ради побирается да шляется по кабакам. Он за стопку все тайны Кремлевские расскажет, только вот найти его надо. Я давненько Фролку-то не видал, может уж помер — пропойцы долго не живут. Денька через два найди меня, а я к тому времени разузнаю, где он обретается.

— Спасибо, тебе, Малой! — Алексею плохо верилось, что какой-то пьяница может знать что-то полезное, но Демиду он был искренне благодарен. Приятно в чужом мире встретить человека, готового тебе помочь. — Только не пойму я, тебе-то зачем в это ввязываться. Дело, ведь, небезопасное.

— Дык, я и сам не знаю? — парень взъерошил и без того лохматые кудри. — Понравился ты мне. Да и интересно посмотреть на эту Либерию, что там за книги такие тайные. Я, чай, тоже грамоте обучен, Псалтырь и Жития все перечитал, а больше и нету ничего. А тут, эвон, целое хранилище книг. Сотни, говоришь, в сундуках? Хоть бы одним глазком посмотреть на такое богатство!

Молодой человек был удивлен — этот рыжий балагур, оказывается, не только на соблазнении купчих специализируется. Кто бы мог предположить, что у разбитного и бесшабашного коробейника такая страсть к чтению!

Малой, заметив удивление Алексея, обиделся.

— Ты что сомневаешься, что я грамотный? — Дык, я же стрелецкий сын, а их завсегда грамоте учат. Я бы тоже стрельцом стал, кабы не беда приключилась с отцом-то. — Демид помрачнел, видимо, вспоминать о давней беде до сих пор было тяжело.

— Не обижайся. — Алексей хлопнул парня по плечу. — Я не сомневаюсь, просто не ожидал, что ты книги читать любишь.

— Люблю, только где их взять, книги-то, — Малой вздохнул. — Тебе вон повезло, у тебя учитель француз-алхимик, а у меня был поп. Так он сам с трудом из букв слова складывал, а Псалтырь по памяти читал. Помню, иногда такую ерунду городил, что я чуть не в голос ржал. За что и бит бывал. Ну, да это прошлое. Ты, главное, про меня не забудь, как ту Либерию найдешь. Посмотреть охота. Лады?

— Лады! — кивнул Алексей. — Не забуду.

Так получилось — встретились врагами, а расставались закадычными друзьями. Видимо, нашли друг друга в неуютном сером мире две родственные души. А, может, просто, пиво у дядьки Якима было такое забористое, что после него хотелось любить и обнимать весь мир. Прощаясь с Алексеем у дверей кабака, Малой просил не теряться — Москва-то большая, тут людей, что песчинок на речном дне.

— Вон дом-то мой, — кивнул он на старую, но еще крепкую избу с тесовой крышей, — заходи, коли нужда будет. А уж я постараюсь, может, разузнаю что про эту Либерию.

Ясный морозный день сменился хмурыми сумерками. Из низких серых туч сыпал унылый снег, временами налетавший ветер крутил его по дороге змейками поземок, срывал с крыш, сыпал за воротник, заставляя прохожих ежиться и торопиться домой, поближе к печному теплу. Колючий ветер быстро выдул пивной хмель из головы Алексея, а вместе с ним и хорошее настроение. Молодой человек уже жалел, что впутал коробейника в опасное дело. Парень он, конечно, хороший, но уж больно несерьезный и шумный. Но сделанного не воротишь. Оставалось надеяться, что с утра у Демида энтузиазма поубавится.

Когда Алексей добрался до Немецкой слободы, уже совсем стемнело, но трактир еще был открыт. Припозднившиеся гуляки клевали носом над полупустыми кружками с пивом. Хозяин не спешил их выгонять, видимо, надеясь на то, что подвыпившие посетители будут более щедрыми.

Молодой человек прошел к стойке, но от пива отказался — сегодня и так немало выпил, а поинтересовался, не узнал ли господин Фрязин что-то о Либерии. Трактирщик отрицательно покачал головой.

— Я многих спрашивал. — Николо задумчиво покрутил в руке длинный нож с украшенной серебром рукояткой. — Слыхать, слыхали про это хранилище, но где оно, никто не знает. Может кому-то и ведомо, да только они высоко сидят, и к ним так просто не подберешься.