Темный секрет Санты - Шеридан Энн

мое колено, подтягивая его как можно выше. Он отводит бедра назад и в мгновение ока входит глубоко в меня, беря меня под совершенно новым углом.

— О Боже, — стону я, делая глубокий вдох.

Он закрывает глаза, и я наблюдаю, как напрягается его челюсть.

— Черт, Мила. Мне никогда не будет достаточно того, что я внутри тебя.

— Еще, — умоляю я.

Он отстраняется и снова толкается, и на этот раз мы оба теряем рассудок. Мои ноги начинают дрожать, и я обвиваю руками его сильную спину, впиваясь ногтями в его прекрасную кожу. Его губы опускаются на мою шею, в то время как другая его рука скользит под платье и обхватывает мою грудь, его большой и указательный пальцы нежно поглаживают мой сосок.

Наслаждение слишком велико, и когда все это сливается воедино, я кончаю в последний раз, мой оргазм пульсирует во мне, как расплавленная лава, заявляя права на каждый дюйм моего тела. Ник кончает вместе со мной, извергая свой горячий заряд глубоко в меня, и когда мы оба спускаемся с нашего кайфа, вместе с ним приходит тяжесть, и все, что я могу сделать, это прижать его к себе.

Он перекатывает нас так, что я лежу у него на груди, его большие руки так надежно обнимают меня, что я никогда не хочу их отпускать. Мы лежим в тишине, оба погруженные в свои мысли, и когда я тянусь за смятым списком на простынях, то тяжело вздыхаю.

Прижимаясь к груди Ника, я кладу список ему на грудь и пытаюсь расправить смятую бумагу. Не поймите меня неправильно, я так рада, что мы смогли сделать все дикие и захватывающие вещи из этого списка, но часть меня хочет, чтобы это длилось намного дольше, чтобы ему никогда не пришлось уезжать. Я могла бы держать его здесь на цепи до конца дней в качестве сексуального раба. Я имею в виду, конечно, может показаться неодобрительным держать секс-раба прикованного к своей кровати, может быть, это немного незаконно, но я уверена, что если бы я пропустила эту идею мимо ушей Ника, он бы согласился.

Найдя ручку где-то под подушкой, я отмечаю два последних желания, прежде чем позволяю своему взгляду скользнуть по самому последнему.

Июнь — Позволить ей кататься на мне, пока я не развалюсь на части. У меня нет выбора, кроме как лечь на спину и принять это. Пол, диван или крыша рядом с северным оленем. (Желательно не на крыше. Такер — маленький похотливый северный олень. Мне не нужно, чтобы он замуровывал себя, наблюдая, как моя девушка трахает меня.)

Июль — Узнать меня лучше. Открыться. Позволить ей узнать, какой я мужчина. Пусть она поймет меня и почувствует, что человек, которого она так долго ждала, не разобьет ей сердце.

Октябрь — Быть с ней навсегда. Понадобится разъяснение по этому поводу.

Быть со мной всегда. Это нереальное желание, и я думаю, мы оба это знаем. Честно говоря, я почти не помню, как загадывала его. Это просто одна из тех вещей, которые слетают с языка. И в данном случае, скатываются с ручки. Я просто записывала мысли, буйствующие в моей голове, но это не делает их менее правдивыми. Но как это вообще могло быть? Он Санта-Клаус, черт возьми.

Его мир… Я даже не знаю, где находится его мир. Предполагается, что Северный полюс находится где-то рядом с Антарктидой? Нет, подождите. Это южное полушарие. Наверняка Северный полюс где-то, ну… на севере. Верно?

— Что происходит у тебя в голове, Мила?

— Где находится Северный полюс? — Я спрашиваю. — Могу я, может быть… я не знаю, навестить? Разве это не странно?

Ник смеется, его рука опускается вниз по моей спине, пока его большая ладонь не оказывается на моей заднице.

— Это самая северная точка на земле, посреди Северного Ледовитого океана. До него не совсем… легко добраться. Поэтому мне нужны сани и северный олень, чтобы войти и выйти.

— О, — говорю я с тяжелым вздохом, на меня накатывает еще большее разочарование.

Он убирает список с груди и смотрит на все отмеченные галочками пункты, все, кроме одной, и я не могу не задаться вопросом, не унеслись ли его мысли туда же, куда и мои.

— Прости, Мила, — грохочет он. — Этот список никогда не предназначался для того, чтобы разбить твое сердце.

— Я знаю. Это я должна просить прощения, — говорю я ему. — Я не должна была загадывать желание о том, чего, я знала, у нас никогда не будет. Просто, находясь вдали от тебя так долго, я начинаю думать, что, возможно, все могло бы быть по-другому.

— Я… — он выдыхает, садясь, в его глазах вспыхивает опустошение. — Прости, Мила, мне нужно идти. Твои желания исполнены, и я пробыл здесь гораздо дольше, чем мне следовало бы.

Я втягиваю воздух, вскакивая на ноги, когда меня начинает охватывать настоящая паника.

— Как это может быть, что время уже пришло? Ты пробыл здесь всего несколько часов, — говорю я, но, бросив взгляд в окно, понимаю, что солнце уже осветило горизонт.

Ник встает, его взгляд смягчается, когда он подходит ко мне, его руки находят мою талию.

— Прости, Мила.

— Нет. Нет, нет, нет. Этого уже не может быть. Я только что вернула тебя. Я… я…

Ник притягивает меня к своей груди, крепко прижимая к себе, его рука обвивается вокруг моего тела, а ладонь в моих волосах. Я плачу на его теплой груди, слушая ровное биение его сердца — сердца, которое, боюсь, у меня не будет шанса почувствовать снова. Что, если это прощание? Что, если что-то случится в течение года и один из нас поймет, что пришло время двигаться дальше? Он обещает, что этого не случится, что я всегда буду для него такой, что когда душа находит своего человека, она остается. Но как это может быть по-настоящему реальным? Как я могу сохранить эту любовь от того, кого вижу только раз в год? Он достаточно скоро забудет меня, как только встретит кого-то нового, кого-то не так далеко, кого-то гораздо менее сложного, чем я.

— Не надо, — говорит он. — Я знаю, куда понеслись твои мысли. Это не то, Мила. Я вернусь за тобой снова. Пожелай, чтобы я был здесь, как ты сделала в этом году.

Я отстраняюсь, ненавидя слезы, заливающие мои щеки, и когда смотрю в эти темные глаза, то вижу ту же боль в моем сердце, что отражается в его глазах. Он хочет остаться ровно настолько,