Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке - Джаред М. Даймонд

Судья может предложить сторонам (и часто это делает) предпринять попытку мирного разрешения конфликта до того, как дело будет рассмотрено судом. Однако это требует времени и умения со стороны посредника. Посредничество обычно нуждается в гораздо большем времени, чем отводится на такую встречу сторон. Даже если участники конфликта не собираются поддерживать какие-либо отношения в будущем, успешное посредничество существенно снижает нагрузку на судебную систему; судебные издержки сторон снижаются, реже возникает неудовлетворенность решением и последующие апелляции, договоренность достигается без долгой и дорогостоящей борьбы.

Если бы наше государство больше платило посредникам и судьям по семейным делам, возможно, многие бракоразводные и наследственные дела решались бы с меньшими затратами, меньшими эмоциональными травмами и быстрее, потому что дополнительные средства, эмоциональная энергия и время, требующиеся на посредничество, скорее всего окажутся меньше, чем дополнительные средства, эмоциональная энергия и время, уходящие на мучительное судебное разбирательство. Разводящиеся пары, которые согласны на посредничество и могут себе его позволить, получают выгоду от того, что избегают судебного разбирательства, часто нанимая в качестве посредников вышедших в отставку судей. Вышедшие в отставку судьи проводят имитацию судебного процесса и взимают высокую почасовую плату, однако она все равно гораздо меньше, чем выплачиваемые в течение долгих недель гонорары адвокатам. Такой судья вырабатывает взаимоприемлемое для сторон решение и не так ограничен временем, как судьи судов по семейным делам. Встречи с посредником предсказуемы: они назначаются на определенный час, и стороны знают об этом; им не приходится являться в суд за несколько часов до заседания, поскольку они не могут предвидеть, когда закончится предыдущее слушание (при бракоразводных делах судьи часто выбиваются из расписания).

Я не хочу переоценить посредничество и не утверждаю, что оно — панацея. Посредничество сталкивается со многими собственными проблемами. Его результат может сохраняться в тайне и, таким образом, не становится прецедентом и поучительным примером. Стороны конфликта знают, что, если достичь соглашения с помощью посредника не удастся, дело будет рассматриваться в соответствии с обычными юридическими критериями: кто прав, кто виноват, кто несет ответственность; поэтому посредники не чувствуют себя вправе использовать другие критерии. К тому же многие участники подобных процессов сами желают быть выслушанными в суде, они не ищут посредничества и возмущаются, если их принуждают к нему прибегнуть.

Например, стал широко известен инцидент, случившийся в Нью-Йорке 22 декабря 1984 года: к человеку по имени Бернард Гетц подошли четверо подростков, которых он принял за грабителей. Он вытащил револьвер, и начал стрелять, и впоследствии был признан присяжными виновным в попытке убийства. Дело Гетца вызвало яростную дискуссию в обществе: кто-то превозносил его за решительность при самозащите, другие осуждали за чрезмерную реакцию. Только позже стала известна предыстория: за четыре года до того Гетца ограбили и жестоко избили трое подростков. Когда один из них был пойман, он стал утверждать, что Гетц напал на него первым, после чего суд пригласил потерпевшего на встречу с преступником ради примирения. Гетц отклонил это предложение; ему даже не сообщили, что его противник впоследствии был осужден за другое ограбление. Гетц решил приобрести револьвер, поскольку потерял веру в систему правосудия, которая только и способна предложить потерпевшему примирение с грабителем.

Хотя дело Гетца необычно, печальная истина заключается в том, что наши суды настолько перегружены, что часто предлагают принудительное посредничество сторонам, которые категорически против этого. Однако эти факты не должны скрывать от нас потенциальную ценность посредничества во многих случаях и недостаточность наших усилий в этом направлении.

Я завершу это обсуждение посредничества и способов эмоционального оздоровления, процитировав доводы “за” и “против”, высказанные моим коллегой, профессором Марком Грэди из Школы юриспруденции Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе:

Сравнив государственную и негосударственную системы разрешения конфликтов в гражданском судопроизводстве, обратимся теперь к судопроизводству уголовному. Тут мы немедленно обнаружим два основополагающих различия. Первое: государственное уголовное правосудие видит цель в наказании за преступления против законов, установленных государством. Цель назначаемых государством наказаний — укрепить законопослушность и поддержать мир в обществе. Тюремный срок преступнику не компенсирует жертве понесенный урон и не предназначен для этого. Второе: гражданское и уголовное правосудие — это две отдельные системы, в то время как в традиционных сообществах, в первую очередь стремящихся к компенсации за причиненный ущерб — независимо от того, считался бы этот ущерб в государстве насильственным преступлением, гражданским правонарушением или нарушением контракта, — эти системы нераздельны.

В государственном суде как гражданский иск, так и уголовное дело проходят две стадии рассмотрения. На первой стадии суд решает, виновен или не виновен обвиняемый по тому или иному пункту обвинения. Казалось бы, тут не может быть оттенков, лишь черное или белое, лишь “да” или “нет”. На практике же решение оказывается не таким однозначным, потому что обвинения могут различаться по степени тяжести: речь может идти, с одной стороны, об умышленном убийстве, убийстве полицейского при исполнении обязанностей или убийстве при попытке похищения, а с другой — о превышении пределов необходимой обороны, убийстве в состоянии аффекта или при других обстоятельствах, смягчающих ответственность. Наказания за каждую из этих разновидностей убийства различаются.